– Разумеется, – улыбнулся Ришелье. – Вы же не станете уверять меня, что я ошибаюсь?
– Лоррена убили по моему приказу, – решилась Генриетта. – Я не стану терпеть возле себя шпионов… даже ваших, господин кардинал. Можете сообщить об этом королю. Объясните и то, зачем вам понадобилось укладывать Лоррена в мою постель.
Увидев, как дернулось лицо Его Преосвященства, Генриетта довольно улыбнулась. Удар попал в цель.
Ришелье ничего не сказал королю. Впрочем, ему бы это и не удалось, – Людовик запретил досаждать ему жалобами на сестру. А у кардинала появилась скверная привычка – перед тем как лечь спать, он закрывал окна ставнями и тщательно исследовал все углы в поисках притаившегося убийцы, затем запирал дверь на засов.
Ришелье попытался сократить число телохранителей принцессы, заявив, что финансы государства находятся в плачевном состоянии. Генриетта не стала спорить, но заставила короля увеличить ей содержание и стала платить гвардейцам из своего кармана…
Заботили министра и непонятные увлечения Ее Высочества. Генриетта начала изучать алхимию, в особенности яды, под руководством некого Круйе, взятого ею на службу в качестве парфюмера. Полученные отцом Жозефом сведения подтверждали то, что она и сама может приготовить довольно сложную композицию отнюдь не безобидного свойства (наверное, давала себя знать кровь Медичи). Думая об этом, Ришелье уже ощущал, как по его венам течет яд, заботливо подмешанный Генриеттой. Поэтому он требовал пробовать все подаваемые ему блюда. Эта привычка сохранилась у кардинала до конца жизни.
А чего стоил визит Ее Высочества во дворец кардинала! Принцесса явилась к министру во время обеда, и Ришелье пришлось пригласить ее разделить с ним трапезу. Генриетта, видимо, не была знакома с мудростью древних, гласившей, что во время еды нужно говорить только о приятных вещах. Поэтому и завела разговор о мадемуазель де Нуавиль, которую ей удалось уличить в шпионаже.
– Я не знаю, зачем вам понадобилось следить за мной. Я была довольно терпелива, но имейте в виду, ваше преосвященство, – сказала Генриетта, – если вы будете и дальше совать нос в мои дела, то я позволю себе немного его укоротить!
В подтверждение своих слов принцесса схватила со стола нож и метнула его в висевший на стене портрет кардинала, так что лезвие угодило точно в нарисованный нос…
Ее Высочество ушла, а Ришелье приказал округлить кончики столовых ножей, так, на всякий случай…
– Я стану для Его Преосвященства постоянным мучительным кошмаром, – смеялась Генриетта. – Тогда он захочет поскорей от меня избавиться…
