– Ты без разрешения оставил свой пост! Знаешь, что это означает? Это означает увольнение! Не желаю слушать никаких оправданий, свои лживые отговорки можешь оставить при себе, мне же вполне достаточно того, что тебя не было на месте. Да если я потерплю такое хоть раз и прощу тебя сегодня, завтра же все сорок лифтеров разбегутся в рабочее время кто куда, а мне придется на своем горбу растаскивать пять тысяч наших гостей по лестницам.
Карл молчал. Швейцар подошел поближе и с силой одернул его сюртук, на котором набежало несколько складок, проделав это, несомненно, с одной лишь целью – обратить особое внимание начальника на непорядок в выправке Карла.
– Может, тебе стало плохо? – спросил старший распорядитель с подвохом.
Карл пристально посмотрел на него и ответил:
– Нет.
– Значит, тебе даже не стало плохо? – заорал распорядитель пуще прежнего. – Значит, ты придумал какую-то совсем несусветную байку. Что ж, выкладывай. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
– Я не знал, что надо испрашивать разрешение по телефону, – ответил Карл.
– Это, однако, прелестно, – сказал распорядитель и, схватив Карла за воротник, почти поднес его к прикнопленному на стене лифтерскому предписанию.
Швейцар тоже поспешил за ними к стене.
– Вот! Читай! – гаркнул распорядитель, тыча пальцем в нужный параграф.
Карл решил, что ему предлагают прочесть про себя.
– Вслух читай! – потребовал, однако, распорядитель.
Вместо того чтобы читать вслух, Карл, в надежде хоть как-то смягчить начальника, сказал:
– Я знаю этот параграф, мне же давали предписание, и я его внимательно прочел. Но как раз те указания, которыми никогда не пользуешься, легче всего забываются. Я служу уже второй месяц и еще ни разу не покидал свой пост.
– Зато теперь ты его покинешь раз и навсегда! – изрек распорядитель, вернулся к столу, взялся было снова за опись, как будто намереваясь продолжить чтение, но тут же раздраженно ее бросил и даже прихлопнул, словно бесполезный клочок бумаги, после чего, багровея пятнами на щеках и на лбу, принялся нервно расхаживать по комнате. – Из-за какого-то сопляка такие волнения. Да еще в ночную смену! – приговаривал он, пыхтя и отдуваясь. – Да вы знаете, кому потребовалось воспользоваться лифтом как раз тогда, когда этот мерзавец вздумал сбежать? – обратился он к швейцару.
И он назвал какое-то имя, при одном упоминании которого швейцар – а уж он-то наверняка знал всех постояльцев и цену каждому из них – от страха весь передернулся и глянул на Карла с бесконечным изумлением, словно только его, Карла, живьем и во плоти присутствие способно подтвердить, что обладатель такого имени вынужден был попусту терять время из-за мальчишки-лифтера, оставившего свой пост.
