Согласно теории объектных отношений (раздела глубинной психологии), ощущение младенцем «первичных объектов», т. е. родителей, приводит его к глубинной феноменологической идентификации со своим Я и с Другим (объектом), влияния которого мы никогда не можем полностью избежать. Переживание такой привязанности к объекту, будь оно навязчивым или отвергающим, либо чем-то средним между ними, является информацией об отношениях с окружающими. А информация о прямой зависимости этого совершенно беспомощного младенца от его отношений с окружающими слишком понятна и слишком перегружена разными обоснованиями. Поэтому впоследствии довольно трудно утверждать, что одиночество – это ценность, а не угроза уничтожения личности. Иногда от осознания грозящего одиночества служит защита в виде гнева. Как отметил Мустакис, «за агрессией часто скрывается тревога и страх одиночества; такая агрессия может проявляться в циничном отношении к любви и культурным ценностям»[66].
Вероятно, идеальным можно назвать родителя, который может защитить и поддержать ребенка, но одновременно искреннее и постоянно укреплять его уверенность в собственных силах. Тогда на разных стадиях отделения от родителей ребенок может ощутить внешнее подкрепление своих внутренних ресурсов. Природа неплохо подготовила нас к совершению психологического странствия. Обращаясь к юношам, которые чувствовали страх и опасность перед таким странствием, Рильке написал следующее:
Мы существуем в жизни как в стихии, которой лучше всего соответствуем… У нас нет никаких причин, чтобы не доверять своему миру, ибо он нам не враждебен. Если он ужасен, значит, это наши ужасы; если в нем есть пропасти, значит, эти пропасти есть у нас; если рядом опасность, нам нужно научиться ее полюбить. И только если мы организуем свою жизнь исходя из принципа, что нужно всегда стремиться преодолевать трудности, тогда то, что сейчас нам кажется менее всего достижимым, станет тем, во что мы должны поверить и что окажется наиболее достоверным[67].
В связи с серьезной эмоциональной травмой, полученной в детстве, а также из-за ограниченных возможностей при формировании своего окружения мы неизбежно преувеличиваем ценность отношений и недооцениваем одиночество. (Чехов с иронией писал: «Если не хочешь быть одиноким, не женись.) Если мы не ощущаем одиночества, положившись на самих себя, значит, мы его преодолели. Человек, ощущающий одиночество, испытывает уникальное переживание странствия и вместе с тем осознает свою некую внутреннюю сущность, с которой он может вступать в диалог. Благодаря такому диалогу начинается индивидуационный процесс. Каким трагичным тогда становится отказ от этой возможности личностного роста! Человек может стать личностью, постоянно вступая в такой диалог, постоянно осознавая и исследуя автономию и телеологию своей души.
