Том 5. Мощеные реки | страница 42
Мужчины приглашают гостей «мозговать».
Мозговать — это чуть ли не главный момент праздника. Это — сидеть у костра, скрестив ноги, черенком ножа разбивать сырые оленьи кости и глотать чуть присоленный мозг. Я с трудом одолеваю непривычное блюдо. Валентин ест с аппетитом.
— В тундре загнешься, если не есть сырого мяса и рыбы — все витамины тут…
А потом молчаливое чаепитие. Наливаем в блюдечки коричневый взвар, дуем на него, выпиваем бог знает сколько чашек подряд. А тундра полосами стелет в низине дым от костра, почти незаметный ветер уносит к сопкам запах еды.
И уже прилетели, сидят на жердях сороки и вороны. Но птицам мало что достанется около юрты.
Ни одно животное на земле не дает человеку для жизни столько, сколько дает олень. Оленье мясо — основная еда в тундре. Едят вареное и сырое, сушат на зиму. Молоко ребятишкам дает олень. Молодые рога служат лекарством, вселяют бодрость. В гости за двести верст Аймик на оленях поедет. Юрта — оленьи шкуры. Постель в юрте — оленьи шкуры. Мешок-кукуль, в котором Аймик ночует дорогой, — оленьи шкуры. Кухлянка на Аймике, шапка, торбаза, рукавицы, продымленная, непромокаемая летом рубашка — оленьи шкуры. Мягкая, тонкая и пушистая одежонка на ребятишках — шкура молодого олешка-пыжика. Нитки, которыми жена Аймика искусно шьет одежду и торбаза, — оленьи жилы. Обычные нитки порвутся, сгниют от сырости — жилка не рвется. Ремни на нартах — оленья кожа. Шкурой же подбиты лыжи. Из шкуры сделан бубен у Аймика. На оленях зимою бывают веселые скачки-соревнования. Награда победителю — опять же олень. Даже олений помет коряк собирает и бережет для выделки шкур.
Без оленей нет в тундре жизни, потому так хорош этот «праздник оленя» осенью. Он похож на праздник урожая у земледельца или праздник у рыбака, когда путина окончилась.
Все лето с места на место ходил табун. Велика тундра, и надо знать пастухам, где сытые выпаса, где вода, где от жары табуну спасаться, от комаров, где грибов поедят, соленой земли полижут олени. И вот праздник. Олени нагуляли жира к зиме, а тундра к этому времени и комара спрятала, и солнца много, и краски веселые в тундре. На забой угоняют совхозные табуны.
Не самое простое дело — повалить самого сильного…
А этот табун пастуха Аймика вроде «приусадебного участка» оленеводов. Тут у каждой семьи пятнадцать — двадцать оленей.
Булькает крепкий чай в закоптелом чайнике.
В соседней юрте ударил бубен. Табун оленей стоит почти рядом с костром. Двое мальчишек играют около табуна. Один бежит, несет над головой олений череп с рогами, другой учится бросать чаут. Отец у костра приподнялся, глядит… К огню повернул лицо: что скажет о его сыне олений доктор? Олений доктор Валентин Лазебный на тысячу километров по этой тундре в каждом табуне желанный гость, хороший друг в каждой юрте.
