– Что будем делать, Эрик? Времени уже в обрез, – растерянно спросил Дилан, когда они остались вдвоем на стоянке. Я уже давно заметила, что Дилан не был генератором идей в этой компашке и сейчас смотрел на Эрика в надежде, что тот что-нибудь придумает. Что-нибудь, что поможет им избежать гнева Камиллы, если их и вправду отстранят.
Эрик не ответил. Он мрачно взирал ей вслед. Затем оба сели в машину, и через секунду джип тронулся с места.
Подождав пока они уедут, я вышла из своего убежища и тоже зашагала в сторону дороги. Известие о том, что ее группа под угрозой, жутко разозлило Камиллу. Что ж поделом ей. После того, что я услышала, я уже не сомневалась, что она выполнит обещание и будет во что бы ни стало стремиться отомстить мне на соревновании. Я снова подумала о хромающем парне и обоих девушках, погибших в результате того, что в этой школе огласили «несчастными случаями». Что сделает она – покалечит меня… или хуже? Будет стремиться убить?
На следующий день мои самые худшие прогнозы оправдались – из всего класса моя оценка по философии была самой низкой.
– Я же тебе говорила, – процедила я, когда сидящая рядом Джин удивленно ахнула. – У нее явно со мной какая-то проблема.
Я сердито смотрела, как Стефани Аттвуд презрительно раздает оставшиеся листки. Точнее, она их просто кидала на парту перед каждым учеником, держа при этом двумя пальчиками, словно какую-то страшную гадость.
– Но я не собираюсь это больше терпеть.
Теперь дело было не только в Джин. Я не для того просидела столько над этой дурацкой, никому не нужной работой, чтобы мне совершенно незаслуженно занизили оценку.
Когда урок закончился, она, как обычно, первая направилась к двери, но я была начеку. Догнав ее, я проворно перегородила ей путь.
– Я не согласна со своей оценкой, – зло проговорила я. – И считаю, что моя работа заслуживает большего.
Стефани Аттвуд удостоила меня взглядом, которым обычно смотрят на таракана. Затем попыталась обогнуть, но я была к этому готова и тоже сделала шаг в сторону. К счастью, в это же самое время мои одноклассники потекли к выходу, и она оказалась зажатой между своим столом и доской, не имея возможности податься вперед или в сторону. Ей оставалось только отступить назад, и мы застыли, ожидая, кто не выдержит первым.
– Я хочу оспорить свою оценку, – повторила я, не имея никакого намерения отступать.
– Вон с глаз моих, – только и сказала она, с тоской ожидая, пока путь к двери наконец освободится.
