– Я схожу к мистеру Харрису за новым свитером, – тихо сказала мисс Белл, закручивая пузырек с остатками лекарства. – А пока угощайтесь, девочки. Алекс, сделай вам чай, – она поставила перед нами корзинку со свежей выпечкой и вышла из кабинета.
Я подошла к шкафу, достала две чашки, и пока кипяток с машинки лился в чашки, в которые я предварительно бросила пакетики с заваркой, решала, как сформулировать вопрос. Джин тоже молчала, но краем глаза я видела, что она посматривает на меня. Видимо, она догадывалась, о чем я думала.
После того, что я услышала внизу, мне не составляло труда сообразить, что происходит. Желая защитить сестру, которая носила желтую форму, Джин заняла ее место на тренировках. Пожертвовала собой, чтобы хоть частично уберечь маленькую Хлое от предназначенной ей судьбы. И каждый раз, когда я думала, что она прогуливает уроки, на самом деле она была там внизу…
– Джин, что он с тобой делает? – спросила я, пока вторая чашка медленно наполнялась темнеющей жидкостью. – Я знаю, почему ты пропускаешь уроки… и кого пытаешься защитить… Но я хочу знать, что там происходит.
Джин смотрела на сцепленные на коленях руки. Я поставила перед ней чашку и села напротив. Мисс Белл еще не вернулась, и мы были в ее кабинете вдвоем. В камине приветливо потрескивали дрова; они отбрасывали пляшущие тени на лицо Джин, на которое уже вернулся легкий румянец. Тепло и уют кабинета подействовали. Она заговорила.
– Когда Хлое в этом году начала ходить в школу, я даже думать не могла о том, что ее будут забирать на тренировки, – она подняла на меня свои большие, серые, заплаканные глаза. – Она такая маленькая… и такая беззащитная… – она украдкой смахнула слезу, которая проделала мокрую дорожку на ее щеке. – Я не могла допустить, чтобы ей причинили боль. Поэтому я пошла к мистеру Честертону и попросила, чтобы вместо Хлое на тренировки забирали меня.
– Мистеру Честертону? – на секунду меня охватил ужас, что он может быть к этому причастен.
– Он отказался, – с печалью в голосе ответила она. – Сказал, что понимает причину и уговаривал меня передумать. А когда понял, что я твердо решила стоять на своем, то сказал, что ничем не сможет мне помочь. Ему было жаль меня и Хлое, и того, как жестоко с ней распорядилась судьба, но он не мог допустить, чтобы ученики, даже на какую-то долю обладающие даром, подвергали себя опасности на тренировках.
Я с облегчением вздохнула. Мысль о том, что к этому мог приложить руку мистер Честертон, была для меня невыносима.
