– Мистер Честертон, почему те, кто носит синюю форму, начинают тренироваться, только когда им стукнет пятнадцать лет? Вы сказали, что красные тренируются всю жизнь, поэтому к соревнованию уже умеют управлять большими животными и даже… людьми, – выдавила я, хотя это далось мне с трудом. – Было бы честно, если бы и синим позволяли начинать тренироваться раньше.
Учитель с сожалением покачал головой.
– Я с тобой полностью согласен. Но, к сожалению, есть одна загвоздка, перед которой мы бессильны. Иначе, поверь, я бы сделал все, чтобы они тоже могли развивать свои способности с самого детства.
– Какая?
– Природа. Увы, она распорядилась иначе, – он с удручённым видом сложил руки на груди и слегка наклонился в мою сторону. – В синих учениках способность управлять проявляется позже из-за того, что они намного слабее. Мы пытались развивать их силу с рождения, но это не дало никакого результата. – Прервавшись, он кинул взгляд в сторону истошно визжащего в своей клетке барсука, принадлежащего соседу Уилла по парте Адаму. Тот мгновенно успокоился, а у Адама, взирающего на него с несчастным видом, в прямом смысле отвисла челюсть. – У обоих цветов этот дар полностью раскрывается лишь к пятнадцати годам. Но у тех, кто носит красную форму, сила бурлит в крови, поэтому если к этому времени развивать их способности, они уже много чего умеют. А у тех, кто послабее, сила только начинает проявляться, поэтому их можно начинать учить.
Вот как. Даже если бы ребятам в моем классе позволили тренироваться раньше, это, по словам учителя, было бы пустой тратой времени. Они все равно не смогли бы развить свой дар, как более сильные красные. Как не сумели бы управлять теми же монстрами, которых «создают» для красных.
– Я знаю, что это кажется нечестным, но, к сожалению, ничего не могу с этим поделать, – вполголоса добавил он. Я понимающе кивнула. Действительно, от него тут ничего не зависело. – Но, Алекс, тебя не должно сейчас это заботить, – вдруг заверил он. Я хотела спросить, с чего он это взял, ведь из всех в этой комнате, у меня самый высокий шанс попасть на соревнование, но подошла Эмили Браун и попросила каких-то разъяснений. Она, подобно Уиллу, очень нервничала, что на тренировках у нее ничего не получается, и учитель любезно принялся что-то ей объяснять. Оставив их вдвоем, я отошла.
Ничего интересного не происходило, и вскоре мне сделалось скучно. Я попросилась в туалет и вышла.
Коридор был длинный и мрачный, от него то и дело ответвлялись другие, поуже, и я свернула в один из них. Дергая ручки располагавшихся по бокам небольших дверей (двери побольше я трогать не рискнула, не без основания полагая, что за ними могут скрываться тренировочные залы красных), я не заметила, как отошла довольно далеко от той комнаты, где проходили наши тренировки.
