— Похищение — прекрасная мысль! — воскликнула миссис Десаи. — Вед и Ситта с радостью бы согласились, но его родители очень старомодных взглядов, и родственников у них с тысячу, а ведь еще кое-кто из министерства рассчитывает на приглашение. Слава богу, что свадьба в Бомбее, а не в Дели.
— Нам пора идти, — прервал ее муж.
Слоник наконец сел. На людях он неукоснительно соблюдал все правила этикета. Усевшись, он пробурчал:
— Наконец-то есть куда употребить их жульнические миллионы. И она еще жалуется!
Люси взглянула на цены в меню, и у нее непроизвольно вырвалось:
— Ты только посмотри, Слоник, — но вовремя осеклась: будь что будет. — Возьмем-ка мы суп, а?
— Возьми, если хочешь меня окончательно на тот свет отправить. Ты же в комплексный обед пальцем тычешь, а они туда всякие объедки да гнилье суют.
Это мы — гнилье, подумалось Люси, в слова она толком и не вслушалась, они лишь эхом отозвались в душе.
Нам нужны блюда на заказ. Выбирай, Люс, что хочешь и не смотри на цены.
Люси сняла очки. Сначала он назвал ее «старушкой», теперь — «Люс». У нее даже мурашки по спине побежали.
Закажи мне, Слоник, то же, что и себе. Но я, честное слово, не очень голодна, и помни, что наказывал доктор Митра. Не рискуй напрасно.
Заведет ли он разговор про мали? Непонятно, почему он до сих пор о нем и словом не обмолвился. И о саде ни разу не упомянул с тех пор, как плакал из-за неухоженного газона, сидя в туалете. Может, ему до сих пор стыдно. Ведь она ни разу не видела, чтобы он плакал. Может, доктор Митра заговорит о мили (он навещал Слоника, когда Джозеф уже работал). Тогда Слонику придется что-то сказать об этом. Однако доктор Митра не из тех, кто замечает какие-либо изменения в хозяйстве, а когда Люси жаловалась ему, что запущенный сад очень огорчает Слоника, то и слушал-то вполуха, а может, толком и не понял, в чем дело.
Сегодня думать об этом не стану, приказала себе Люси. Я сейчас в ресторане, в «Ширазе», рядом Слоник. Она огляделась: в дальнем углу — кучка американских туристов. Она сразу угадала в них американцев; они все оживленно говорили, перебивая друг друга, а некоторые женщины (по крайней мере две) носили прически, как у Жаклин Кеннеди. Меж ее столиком и американцами расположились японцы, у каждого на спинке стула висел фотоаппарат. Ели японцы молча, по-азиатски сосредоточенно и словно чего-то ожидая. Может, когда рухнут стены древнего города Кохима? Или превратятся во прах ворота Дели? Или когда от испепеляющих лучей Хиросимы растают ледники на вершинах окрестных гор?
