— Не послать ли, Лайла, за доктором Раджендрой?
— Не надо, — одними губами изобразила она.
— Тогда, может, за доктором Тапоревалой? — мистер Булабой облизнулся. — Или за доктором Бхаттачарией?
Она лишь простонала в ответ, потом прошелестела:
— Ты написал Уведомление?
— Сейчас напишу.
— Поторопись. И принеси мне. Я подпишу.
— Лайла, дорогая, стоит ли тебе утруждать себя всякими пустяками? Я-то здесь для чего?
— Вот и я порой себя о том же спрашиваю.
— Лайла, Уведомление нужно напечатать.
— Разумеется.
— А машинка будет стрекотать.
— Что ж, каждому свой крест нести!
Минуту спустя мистер Булабой уже сидел в своей клетушке. Он вставил в древний «ремингтон» два листка бумаги (второй — для копии — потоньше), переложил их копиркой и начал:
«24 апреля 1972
Многоуважаемый полковник Смолли!»
Из номера мистера Панди донеслись звуки радио. Мистер Булабой подскочил к двери, влетел в соседнюю комнату, выключил радио, показав жестом, что у миссис Булабой мигрень, и удалился к себе.
Написать Уведомление — значит окончательно и с позором капитулировать перед Лайлой. Да, собственно, он уже капитулировал. Хотя писалось ему ох с каким трудом. Все равно что подписываешь смертный приговор давнему другу. А для него самого это тоже приговор — к пожизненному заключению. И об этом не забывал мистер Булабой, когда, запинаясь, печатал отрывистые, сухие фразы. Они со Слоником оба жертвы. Ему самому уготована роль болонки при Лайле. Высунув язык, будет он носиться вслед за ней по всей Индии, а то и за море, будет вилять хвостом, пока в один прекрасный день она не выгонит его. Так, может, это станет милосердным избавлением? Сегодня утром мистер Булабой был уже готов в это поверить.
Какая досада, что ему не сказали в церкви про орган. Ведь сколько лет он пытался его починить. Даже собирал деньги. А мистер Томас знал, что его починили. И Сюзи знала. И вчера, когда орган заиграл, мистеру Булабою обрадоваться бы, ан нет, его самолюбию нанесли сокрушительный удар.
— Мы хотели сделать вам, Фрэнсис, сюрприз, — сказал тогда отец Себастьян, — скромная награда за ваши былые труды.
Почему за «былые»?
— Вы очень добры, — ответил он тогда и увидел, как они улыбаются. Жалостливо, как показалось ему. Постепенно открылась история чудесного «воскресения» органа. Починили его с помощью отца Себастьяна, он, видно, разбирался в музыкальных инструментах. И не так уж безнадежно тот был сломан, как уверяли паству (кто «уверял»?). Был у святого отца и знакомый мастер в Калькутте. Он приехал, остановился у Сюзи. Мистер Томас дал ему запасной ключ от церкви. За десять дней мастер и впрямь совершил чудо, а Сюзи потом несколько дней репетировала, играла.
