Взятые вместе, пять сканд составляют то весьма эксцентричное целое, которое мы называем личностью, — в верхнем слое располагаются неврозы и прочая ерунда, за счет которой мы и кормимся. Согласен? Слушай дальше. Я решил прочитать тебе эту небольшую лекцию, потому что сейчас мне, как никогда, нужны сильные драматические выражения, поскольку я собираюсь изречь нечто весьма драматичное. Если предположить, что сканды образуют дно, то неврозы — это рябь на поверхности воды; истинное же «я», если таковое имеется, спрятано глубоко под выстилающим дно песком. Итак. Рябь лежит в промежутке, образует, так сказать, Zwischenwelt[12] между субъектом и объектом. Сканды — это часть субъекта, неотъемлемая, уникальная часть его сути, бытия. Пока возражений нет?
— Есть, и немало.
— Хорошо. Теперь, когда мы договорились о понятиях, я попробую сформулировать свою точку зрения. Ты попусту тратишь время, потому что хочешь воздействовать уже не просто на неврозы, а на сканды. Хочешь гармонизировать общее представление этой женщины о себе самой и о мире. И для этого пользуешься МНУ. С тем же успехом ты мог бы воздействовать на психопата или обезьяну. На первый взгляд, все может идти прекрасно, но в любой момент, сам того не подозревая, ты можешь сделать что-нибудь такое, показать ей что-то необычное или обычное в таком необычном ракурсе, что ее самоощущение нарушится, нарушится одна из сканд, а это все равно что пробить дно. В этом месте образуется водоворот, который затянет тебя и… Словом, молодой человек, юный мастер, я не хотел бы видеть вас в числе своих пациентов и поэтому советую приостановить эксперимент. Не следует использовать МНУ в таких целях.
Рендер бросил сигарету в камин.
— Во-первых, — сказал он, загибая палец, — вы напустили мистического тумана, хотя все ясно как день. Единственное, что я пытаюсь сделать, это подготовить ее сознание к восприятию дополнительных впечатлений. Во многом это удается сделать за счет других чувств. Во-вторых, вначале ее эмоциональные реакции действительно были достаточно болезненными, поскольку затрагивали травмированную область ее психики, но этот этап уже позади. Теперь она только удивляется новизне мира. Скоро и новизна утратит свою необычность. В-третьих, Эйлин сама — психиатр; она хорошо разбирается в методике лечения и полностью сознает, насколько тонким делом мы занимаемся. В-четвертых, ее самоощущения и ее желания, или ее сканды, называйте как хотите, непоколебимы, как Гибралтарская скала. Только представьте, какие усилия Эйлин приложила, чтобы получить такое образование, какое она получила. Тут нужна была стальная воля и самообладание, которому может позавидовать любой отшельник…
