Она знала все его роли, которые тем не менее не могли существовать без аудитории. Он был самой Жизнью.
Он был Ваятелем.
Он был Творцом и Двигателем миров.
Он был выше героев.
Сознание способно запечатлеть многое. Оно учится. Однако оно не может научиться не думать.
Эмоции человека качественно не меняются на протяжении жизни; внешние впечатления могут меняться, но чувства — вечный товар.
Вот почему театр так жизнеспособен; он — перекресток культур; в нем — альфа и омега человеческого бытия; он — как магнит, притягивающий частицы человеческих эмоций.
Сознание не может научиться не думать, но чувства следуют определенным моделям.
Он был для нее театром…
Он был альфой и омегой.
Он был действием.
Он был не имитацией действий, а самими действиями.
Она знала, что этого талантливого человека зовут Чарльз Рендер.
Она чувствовала, что он — Ваятель.
Сознание способно запечатлеть многое.
Но он не был чем-то одним.
Он был всем.
…И она чувствовала это.
Она встала, пошла к выходу, и каблуки ее туфель стучали в пустынной тьме.
Она шла вверх по проходу, и звуки вновь и вновь возвращались к ней.
Она шла по пустому залу, удаляясь от опустевшей сцены. Ей было одиноко.
Дойдя до верха, она остановилась.
Словно далекий смех, прерванный неожиданным хлопком, и — тишина.
Она уже не была ни публикой, ни актерами. Она была одна в темном театре.
Она разрезала горло и спасла жизнь.
Сегодня она слушала, переживала, хлопала.
И вот — все это ушло, и она была одна в темном театре.
И ей стало страшно.
Человек продолжал идти вдоль шоссе, пока не до-шел до знакомого дерева. Держа руки в карманах, он долго стоял, глядя на него. Потом обернулся и пошел обратно тем же путем.
Завтра был новый день.
«О венчанная печалью, единственная моя любовь! Почему ты покинул меня? Разве я не хороша? Я долго любила тебя, и все тихие уголки полнятся моими стенаниями. Я любила тебя больше, чем самое себя, и страдаю за это. Я любила тебя больше жизни с ее усладами, и вот все услады обратились в горечь. Я готова расстаться с моею жизнью ради тебя. Почему унесли тебя за море быстрокрылые, многорукие корабли, и всех своих божеств взял ты с собою, а я здесь — одна? Я взойду на костер, и да испепелится время, да сгорит пространство, разделившее нас. Я буду с тобой всегда. Не кроткой жертвой пойду я навстречу гибели, но великим будет мой плач. Ведь я не из тех, кто станет чахнуть и томиться, не из тех, чья кожа желтеет и вянет от скорби. Ибо в моих жилах течет кровь Царей Земных, а рука моя в битве крепка, как рука мужа. Перед мечом моим — ничто любые доспехи врагов моих. И никому никогда не покорялась я, мой господин. Но ныне глаза мои ослепли от слез, и язык не в силах вымолвить слова. Тяжкий грех совершил тот, по чьей воле увидала я тебя, а потом разлучилась с тобою навеки. Не прощу я тебя, не прощу и своей любви. Было время, когда смешны мне были песни любви, что поют девушки над рекой. Вырвали у меня смех, как стрелу из раны, одна я теперь, и нет тебя рядом. Не прощай меня и ты, любимый, за то, что любила тебя. И пусть ярче разгорится огонь от воспоминаний моих и надежд. Пусть пылает он, как пылают мои мысли о тебе, пусть пеплом станут напевные слова моей любви. Я любила тебя — и вот нет тебя рядом. Никогда уже в этой жизни не увидеть мне тебя, не услышать сладких звуков голоса твоего, не почувствовать, как содрогается тело от ласк твоих. Я любила тебя — и вот я покинута и одна. Я любила тебя, но уши твои были глухи к моим словам, а глаза не видели меня. Разве я не хороша, ответьте мне, ветры земные, вы, что раздуваете пламя моего костра? Ответь, о сердце, что бьется в моей груди, — почему он покинул меня? Отцу моему, огню, вверяю себя, да будет он ласков ко мне. Много любимых на свете, но никто так не любим, как ты. Быть может, благословят тебя, о мой свет, и да не будет суровым их суд за то, что ты сделал со мной. Из-за тебя я гибну, Эней! О огонь, будь моей последней любовью!»
