— Пожалуйста, зови меня Джилл.
— Конечно. Спасибо, Джилл.
— Открывай второй.
— Сейчас.
Он снял обертку из белой бумаги с рисунком из ветвей падуба и колокольчиков.
— Потрясающе! Еще две мечты: синее и грустное — семейный альбом в синем переплете, а также копия доклада доктора Рейдера в Сенатскую подкомиссию слушаний но вопросу о социопатических расстройствах среди государственных служащих. И еще — полные собрания Лофтияга, Грэхема и Толкина. Спасибо, па. О боги! И еще Тальи, Морелли, Моцарт и покойный старина Бах. Музыкой я теперь обеспечен! Спасибо, спасибо, спасибо! А теиерь моя очередь. По-смо-о-о-трим…
— Ну-ка, а как насчет этого? — спросил он.
Он вручил отцу и Джилл по пакету.
Каждый развернул свой:
Рендер: — Шахматы.
Джилл: — Пудреница.
Рендер: — Спасибо.
Джилл: — Спасибо.
— Не стоит благодарности.
— А как поживает твой магнитофон? — спросил Рендер.
— Могу дать послушать, — сказал Питер.
Он настроил магнитофон и включил его.
Магнитофон заиграл музыку, которая рассказывала о Рождестве и о святости, о вечерней заре и сверкающих звездах, о теплоте домашнего очага, о верных вассалах, пастухах, королях, о свете и об ангельских голосах.
Когда музыка кончилась, Питер отключил магнитофон и убрал его.
— Очень хорошо, — сказал Рендер.
— Да, хорошо, — сказала Джилл. — Очень…
— Спасибо.
— Как в школе? — спросила Джилл.
— Нормально, — ответил Питер.
— Все-таки новое место.
— Ничего.
— Правда?
— Правда. Просто я хороший. Хороший ученик. Папа меня отлично подготовил.
— Но там новые учителя…
Питер пожал плечами:
— Если вы разбираетесь только в учителях, это одно. Если в предметах — другое. Я предпочитаю разбираться в предметах.
— А архитектуру ты знаешь? — неожиданно спросила она.
— В каком смысле? — спросил, улыбаясь, Питер.
Джилл откинулась в кресле и отвела взгляд.
— По твоей реакции видно, что ты кое-что о ней знаешь.
— Верно, — согласился он. — Знаю. Мы ее недавно изучали.
— Да я просто так спросила, правда…
— Спасибо. Я рад, что вы верите в мои скромные знания.
— И все же, откуда ты знаешь архитектуру? Я уверена, она не входит в обычную программу.
— Nihil hominum[4],— пожал плечами Питер.
— Ну ладно. Я просто полюбопытствовала.
Она бросила быстрый взгляд на свою сумочку.
— И что же ты думаешь об архитектуре? — она достала сигарету.
Питер улыбнулся.
— А что можно думать об архитектуре? Это как солнце: оно большое, яркое, и оно существует. И так обо всем, если обходиться без ученых слов.
Джилл опять покраснела.
