Одним из основных теоретиков индустриалистов выступил Диего Абад де Сантильян, переехавший из Аргентины в Испанию и отказавшийся там от взглядов ФОРА. Его книга «Экономический организм революции» приветствовала современную индустрию и подчеркивала необходимость планирования и экономической координации. Он критиковал Кропоткина за экономический локализм и объявлял вольные коммуны анахронизмом, реакционной утопией. Д. Абад де Сантильян придавал большое значение свободному экспериментированию, оставляющему место различным формам будущего общества. Но в принципе то, что он предлагал, было скорее жесткой структурой синдикальной организации всего общества[164]. Подобно многим другим индустриалистам, он понимал либертарнывй коммунизм как некое переходное общество на пути к полной анархии (коммунизму), допуская вначале отход от коммунистических принципов распределения «по потребностям».
Теоретические и тактические расхождения приводили к расколам, наиболее существенным из которых стал выход из организации сторонников более реформистского и прагматического синдикалистского подхода, сформулированного в 1931 г. в «Манифесте тридцати» (Хуана Пейро, Анхеля Пестаньи и др.).
В середине 30-х гг. стало ясно, что страна идет к социальной революции, и перед НКТ встала настоятельная задача превратить общие положения анархической «программы» в реальный план преобразования общества на началах вольного коммунизма. В ходе острой дискуссии между «синдикалистами» и «коммунитаристами» был найден компромисс, который оказался ближе к позиции сторонников «вольной коммуны». Конгресс НКТ в Сарагосе (май 1936 г.) утвердил документ, ставший одной из первых в истории анархистских программ конкретных мер социальной революции, — «Концепцию либетрарного коммунизма». Она соединила идеи и подход обоих течений, но опиралась в большей степени на проект И.Пуэнте. Либертарный коммунизм (принцип: от каждого по способностям, каждому по потребностям в рамках экономической возможности) должен был установиться без переходных периодов сразу после победоносной социальной революции. В основе будущего свободного общества должна была лежать двойная организация — территориальная (вольные коммуны и их федерации) и отраслевая (синдикаты как ассоциации производителей и экономические органы коммун). Программа ратовала за децентрализованное планирование снизу на основе статистического определения потребностей и производственных возможностей. Деньги подлежали отмене и замене карточкой производителя и потребителя. «С завершением насильственного аспекта революции будут упразднены частная собственность, государство, принцип авторитета и, следовательно, классы... Богатства социализируются, организации свободных производителей возьмут в свои руки непосредственное управление производством и потреблением. В каждой местности установится Вольная Коммуна, вступит в действие новый социальный механизм. Объединенные в профсоюзы производители в каждой отрасли и профессии и на своих рабочих местах свободно определят форму его организации». Координацию экономической и общественной жизни, функции обороны и т. д. предполагалось возложить на коммуны, синдикаты и их федерации. Большое место в программе уделялось коммунистическому принципу распределения, преобразованиям в отношениях между полами и образовании, свободному развитию искусства и науки. Государство и постоянная армия подлежали упразднению и замене федерацией коммун и рабочей милицией[165].
