5
Прилетели в Париж и улетели советские летчики.
Начальство отпускало их в город, реже в одиночку, чаще целыми группами.
Скромная форма напоминает чехословацкую.
Есть выправка, но какая-то «унтер-офицерская».
Все производят впечатление полу-интеллигентов. Никто не говорит по-французски. Да оно, может быть, и лучше для «властей придержащих»: по крайней мере не разболтаются с иностранцами.
По прибытии в Париж, каждый летчик получил штатский костюм и сто франков «на мелкие расходы». Как прислуге, отпущенной в город «повеселиться»…
Где-то, на Больших бульварах, один русский шофер вспугнут был окриком:
– Митя… здравствуй…
Перед ним – советский летчик.
Оказались друзьями детства и однокашниками начальной школы.
Очутились в кафэ.
Летчик поражен был зрелищем корзины с целою горою сдобных булочек.
– Батюшки!.. Белый хлеб!.. Без карточек! Неужели, можно брать, сколько хочешь?!..
– Можно, – с улыбкою отвечает шофер.
Разговорились.
«Белый» друг детства спросил:
– Как же вас все-таки отпустили?… А если кто-нибудь из вас пожелает променять «советский рай» на «гниющий Запад».
В ответ собеседник покачал головой:
– Друг мой, это невозможно… Все наши близкие остались заложниками, включительно до моих маленьких детей… Родители некоторых, на все время нашего полета, заключены в тюрьму.
– Так же будет и в случае войны?
– Конечно… Тогда нас скрутят еще суровее!
– Ну, а скажи: техническая мощь вашего воздушнаго флота, правда, или блефф?…
Летчик отвел взгляд в сторону:
– На это я тебе не имею права ответить…
