.
Новое происшествие — смерть избранного императором Карла VII, наступившая 20 января 1745 года, — нанесла «жесточайший удар по общему плану этой войны»>{75}.[27] Фридрих и Людовик потеряли алиби, оправдывавшее их действия; необходимо было срочно подыскать другого кандидата, между тем распространился слух, что пфальцграфы и французский король желают посадить на венский престол Фридриха-Августа. Стремясь разработать «совсем новый план для нашей нынешней политики»>{76},[28] д'Аржансон отправил Валори в Дрезден; французский дипломат должен был предложить саксонскому курфюрсту помощь короля и его союзников: шестидесятитысячная армия не только «укрепила» бы положение Фридриха-Августа, но и помогла бы ему завоевать императорский титул>{77}.
Под властью короля-императора Саксония обрела бы стабильность, превратилась в островок покоя в центре Европы, что, по всей вероятности, облегчило бы мирные переговоры и позволило положить конец разорительной войне. Оставалось только предугадать реакцию Елизаветы Петровны и Фридриха. Стерпит ли российская императрица объединение трех престолов (австрийского, саксонского и польского) под властью одной и той же особы? По настоянию д'Аржансона Людовик XV пишет «сестре» письмо с просьбой поддержать его кандидата, Фридриха-Августа: французский король «заигрывает» с Елизаветой, надеясь «поразить» ее честолюбивый ум>{78}. Расчет, однако, оказался неточен. Императрица продолжала хранить молчание. Венчание Фридриха-Августа тройной короной грозило отодвинуть Россию — правители которой видели в своей державе «Третий Рим», а в себе самих — единственных законных наследников Цезарей, — на второй план. Вдобавок это уменьшило бы влияние России в Центральной и Восточной Европе. Елизавета не собиралась вступать в переговоры, которые в конце концов вынудили бы ее согласиться на слияние Германской империи с вечной противницей России, Польшей>{79}. Тогда д’Аржансон, не пожалев даже денег на подкуп, решил попытать счастья с Фридрихом. Тот благодаря бдительному Мардефельду уже знал о позиции Елизаветы и наотрез отказался поддерживать кандидатуру саксонского курфюрста. Вскоре он убедился, что поступил правильно. Прочтя перехваченное письмо Людовика XV к Елизавете Петровне, прусский король понял, что Франция его предала, а Саксония, начавшая сложную игру с Бурбонами, Романовыми и Габсбургами, вообще не принимает его всерьез. Донесения Мардефельда, который подробнейшим образом описывал деятельность своего саксонского коллеги Петцольда и секретаря саксонской миссии в Петербурге Функа, окончательно раскрыли королю глаза. По словам Мардефельда, оба саксонца заискивали перед австрийскими дипломатами и одновременно любезничали с французами, которые на словах поддерживали их усилия и тем доказывали свою двуличность. Отношения между Фридрихом и Людовиком в очередной раз грозили кончиться разрывом.
