Тринадцатилетний кризис русской митрополии (1377–1390), вызванный резким вмешательством великого князя Дмитрия Ивановича Донского в дела церкви, завершился победой иерархов. Именно в силу его вторжения в церковные дела Русская Православная Церковь почти шесть сотен лет не спешила канонизировать победителя татар на берегах Дона и Непрядвы Дмитрия Донского, причислив его к лику святых лишь летом 1988 г., спустя ровно 599 лет после его кончины.
В канун решающего столкновения с ордой Мамая в полном блеске проявился государственный и политический талант Дмитрия Донского. Историки признают, что одним из блестящих достоинств великого князя было его умение слушать своих советников и выбирать самое нужное и полезное, не считаясь со своими амбициями. Одним из тех, на кого опирался великий князь, был его воевода, князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский.
И.Б. Греков и Ф.Ф. Шахмагонов в своей книге «Мир истории. Русские земли в XIII–XV веках», говоря о Боброке, указали, что «он нигде не обозначен иначе как воевода, мы не найдем при нем синонима нынешнему содержанию слова “главнокомандующий”, но природа средневекового боя такова, что тот, кому отдан под начало резерв, тот и руководит боем». Боем на Куликовом поле руководил Дмитрий Волынский. Решением великого князя на него возлагалась вся тяжесть ответственности за судьбу Руси. Воспитанный на победных военных традициях Галицко-Волынской Руси, не проигравший ни одного сражения за время службы под знаменами московского князя, Волынский имел еще и славу ведуна, понимавшего голоса зверей и птиц, умевшего слушать землю. Знание языческих таинств пригодилось Боброку на Куликовом поле. В ночь перед боем, когда две рати разделяли не более десяти километров, Боброк пригласил Дмитрия Ивановича еще раз объехать намеченное поле битвы.
На середине Куликова поля Боброк, спрыгнув с коня, прижался к земле всем телом, приложив к ней правое ухо. Очень долго лежал неподвижно Волынский, а когда встал, то молча сел на коня и немного погодя, отвечая на настойчивые просьбы великого князя, предрек победу русскому воинству, но и предупредил, что дастся она ценой огромных, невиданных прежде на Руси потерь…>{42}
Возможно, это и красивая легенда. Неоспоримо одно: стратегическое предвидение вещего Волынца. Русскому войску грозила очевидная опасность оказаться между двух огней: с юга выдвигался Мамай, с северо-запада приближалось сильное литовское войско Ягайло. Перед московским князем стояли две задачи. Первая — не допустить соединения этих враждебных сил до битвы с Мамаем. Вторая — заставить ордынцев принять решающее сражение на неудобной для них местности.
