Глава III
ЛОРД РАМЗЕЙ. 1785–1789
Карамзин приехал в Москву в конце июля — начале августа. Лето уже сменялось осенью и уходило, поселяя в душе настроение меланхолии.
Когда, освободясь от ига тяжких дум,
Несчастный отдохнет в душе своей унылой,
С любовию ему ты руку подаешь
И лучше радости, для горестных немилой,
Ласкаешься к нему и в грудь отраду льешь
С печальной кротостью и с видом умиленья.
О Меланхолия! нежнейший перелив
От скорби и тоски к утехам наслажденья!
Веселья нет еще, и нет уже мученья,
Отчаянье прошло… Но, слезы осушив,
Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешь…
Так в стихотворении «Меланхолия» описывает Карамзин свое состояние. Отчаяние прошло, ум и душа требовали работы. Карамзин не очень ясно представлял, чем он будет заниматься в Москве. Среди прочих соображений была и мысль о службе, но очень неопределенная, поскольку на военную идти он не хотел, а статской не знал; кроме того, чтобы куда-нибудь устроиться, нужна протекция, которой не было, да и в мечтах он никогда не представлял себя ни финансистом, ни судейским, ни каким другим чиновником.
И в то же время его точил червь сомнения: Карамзин, твердо убежденный в том, что служба отечеству является долгом каждого гражданина, находился под сильным влиянием укоренившегося в обществе представления, что служить можно только на царской, то есть государственной службе. В 1792 году, когда арестованный Н. И. Новиков, отвечая на вопрос о службе, в допросном листе написал, что служил в Измайловском полку шесть лет и вышел в отставку поручиком, Екатерина II, прекрасно осведомленная о его журналистской и книгоиздательской деятельности, замечает: «Можно сказать, что нигде не служил, и в отставку пошел молодой человек… следовательно, не исполнил долгу служением ни государю, ни государству».
Но арест Новикова, расправа над ним, ошельмование его имени — впереди, а сейчас — известность, всеобщее уважение, широкая молва о пользе его деятельности, и Карамзин это знал, видел, и это заставляло по-иному взглянуть на возможности службы отечеству — не только на поле боя и за канцелярским столом.
В 1894 году, когда отмечалось 150-летие со дня рождения Н. И. Новикова, В. О. Ключевский в статье «Воспоминание о Н. И. Новикове и его времени» поставил перед собой задачу объяснить, почему «не писатель, не ученый», а всего лишь издатель и книгопродавец «своею деятельностью привлекал к себе сочувственное и почтительное внимание всего образованного русского общества» и почему постигшая его катастрофа «произвела на русское образованное общество такое потрясающее впечатление, какого, кажется, не производило падение ни одной из многочисленных „случайных“ звезд, появлявшихся на русском великосветском небосклоне прошлого века».
