- Не знаю. Думаю, было что-то странное в монологе, но не знаю, что именно.
- Я не видел его, - сказал Дон, пожав плечами.
Какое облегчение! Новость не распространилась. По крайней мере, пока.
- Но я слышал часть. Ты пропустила кусок, - сказал он, сузив глаза.
- Да?
- Ага. Ты пропустила часть о том, откуда твоя мать знает, куда ты ходишь ночами по понедельникам, и что она тоже потеряла голову от твоего босса. Но это всего лишь пара реплик. Не думаю, что кто-то заметил.
Дон вернулся к своему прерванному разговору, а у меня закружилась голова. Я пропустила кусок. Я упала, выставив на показ часть своего обнажённого тела, и пропустила кусок. Эта информация разрушила последнюю надежду, что несмотря на очевидных промах, всё прошло не так уж плохо.
Я представила зрителей, агентов и людей, отвечающих за подбор актёров, с которыми, вероятнее всего, я теперь никогда не встречу, и неожиданно я поняла, что устала. Мне бы хотелось бы пойти домой. Хотелось вернуться обратно в Бруклин, забраться в постель и спрятаться, но приходится ждать, когда все закончат и помогать убрать театр, а потом нужно встретиться со Ставросом, как будто ему будет что сказать, кроме "не падай в следующий раз".
Мне не хотелось ни с кем видеться, но здесь не было места, чтобы спрятаться. Я могла бы подождать в холле, но скоро должны выйти зрители. Может быть, я просто постою снаружи, а потом, когда люди начнут выходить, зайти за угол. По крайней мере, снаружи я буду одна.
Не заходить в актёрское фойе означало остаться без пальто. И спустя несколько минут перед театром, я начала трястись. Но в тоже время ощущения были хорошими. Мне просто хотелось почувствовать что-нибудь настоящее. Почувствовать что-нибудь опознаваемое, реальное.
Чувство уныния нахлынуло на меня. Холод помог мне мыслить яснее, и я почти смогла облечь в форму слов зловещие мысли, которым у меня ещё не было названия.
А затем всё одновременно навалилось на меня. В чём смысл?
Если я завтра покину шоу-бизнес, то никто не узнает, и всем будет всё равно. Да и кому захочется заниматься делом, которое абсолютно равнодушно к твоим усилиям? А с другой стороны, если я останусь, никто не поблагодарит меня за это. Я не Александр Флеминг, который открыл пенициллин, за что люди до сих пор ему благодарны. Если бы я не приехала в Нью-Йорк, кто-нибудь другой занял моё место на курсе, в поезде, на работе в клубе. Никто не будет сидеть дома, чтобы не пропустить рекламу Дома одежды Салли. Никто не будет благодарен за мою работу в ней. Никто не скажет: "Если бы только Фрэнсис Бэнкс успела сделать больше, какой бы она могла внести вклад! Подумать только, сколько бы она могла спасти жизней, надев этот мохнатый акриловый свитер."
