По взглядам, которые они бросали на меня, по их шепоту я знал, что не останусь в одиночестве, если Люр уедет в Карак. Но она не уезжала; она всегда была рядом со мной, а от Тибура больше посыльных не было; или если и были, я о них не знал. Она тайно сообщила Йодину, что он оказался прав: я не могу вызывать Большего, чем боги, я либо самозванец, либо сумасшедший. Так она мне сказала. Я не знал, солгала ли она ему или лжет мне, но меня это не беспокоило. Я был слишком занят – я жил.
Но больше она не звала меня Желтоволосым. Всегда Двайану. И все искусство любви – а она не была новичком в этом искусстве, эта женщина-ведьма, – она использовала, чтобы привязать меня к себе.
Был ранний рассвет третьего дня; я высунулся из окна, наблюдая, как медленно гаснут огненные призрачные лилии, как туманные призраки, рабы водопада, поднимаются все медленнее и медленнее. Я думал, что Люр спит. Услышав, что она шевельнулась, я обернулся. Она сидела и смотрела на меня сквозь рыжую вуаль своих волос. Настоящая ведьма…
– Накануне вечером прибыл посланник Йодина. Сегодня ты предстанешь перед Калкру.
Дрожь пробежала по моему телу, кровь зашумела в ушах. Всегда я испытывал это, когда должен был разбудить Растворителя, – чувство власти, превосходившее даже торжество победы. Совсем особое чувство – нечеловеческой мощи и гордости. И с ним гнев, негодование против Существа, которое было врагом Жизни. Этот демон пожрал плот и кровь земли айжиров, высосал ее душу.
Люр следила за мной.
– Ты боишься, Двайану?
Я сел рядом с ней, разделил вуаль ее волос.
– Поэтому ты удвоила поцелуи ночью, Люр? Поэтому они были такими… нежными? Ты сама превратилась в нежность, ведьма, но это тебе не подходит. А ты испугалась? За меня? Ты размягчаешь меня, Люр.
Глаза ее сверкнули, лицо вспыхнуло от моего смеха.
– Ты не веришь, что я люблю тебя, Двайану?
– Не так, как ты любишь власть, ведьма.
– А ты меня любишь?
– Не так, как я люблю власть, ведьма, – ответил я и снова расхохотался.
Сузившимися глазами она рассматривала меня. Потом сказала:
– В Караке много говорят о тебе. Это опасно. Йодин жалеет, что не убил тебя, когда мог; в то же время он понимает, что могло быть еще хуже, если бы он сделал это. Тибур жалеет, что не убил тебя, когда ты выходил из реки, требует, чтобы мы больше не ждали. Йодин объявил тебя лжепророком и заявил, что Больший, чем боги, докажет, что это так. Он верит в то, что я сообщила ему, а может, у него припрятан меч. Ты, – в ее голосе прозвучала еле уловимая насмешка, – ты, который так легко разгадал меня, конечно, сможешь разгадать и его и примешь меры. Люди ропщут; некоторые дворяне требуют, чтобы ты был им показан; а солдаты с радостью пошли бы за Двайану, если бы поверили, что ты подлинный Двайану. Они беспокойны. Распространяются слухи. Ты стал особенно… неудобен. Поэтому сегодня ты предстанешь перед Калкру.
