- "Ветер с Вонючки", картина Александра Сабурова, - это Аркаша.
В кухню с вечерней прохладой втекает знакомая вонь.
- Хватит, - кричит Аркаша, - уже достаточно провонялось!
- Нет, ты точно как баба, - с безнадежным сожалением закрывает окно Шурка.
В душе Сабурова начинает нарастать раздражение, что Натальи все еще нет. Пускай он "виноват" перед ней и спит на монашеском раскладном кресле, но он не утратил права сердиться на нее, ибо он все равно ей необходим, как средневековой шайке - капеллан, отпускающий разбойникам их служебные грехи.
После чая Аркаша вновь усаживается за Шиллера - читать, не переворачивая страниц, - Сабуров берется за припахивающие дымком стариковские книжки, а Шурка в своем логове обкладывается газетами. Весь в мать - та каждую газетную обертку, попавшуюся в руки, прочитывает от пятнадцатиязычного обращения "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" до сообщения из-за рубежа, что гражданка Венесуэлы Лаура Кальцоне породила двуглавого младенца, причем левая его головка принадлежит мальчику, а правая девочке.
Самыми лакомыми плодами гласности Шурка делится вслух, а лакомо ему решительно все от визита индийского гостя до разногласий в башкирском агропроме.
Сабуров лениво перелистывает хрустящие страницы. "Случайность современного русского семейства состоит в утрате современными отцами всякой общей идеи..."
- Последние модели автомобилей, - читает Шурка, - говорят ласковым женским голоском: вы неплотно закрыли дверь.
"Но если б даже и существовали такие порядки, чтобы безошибочно устроить общество, то с неготовыми и невыделанными людьми никакие правила..." Роковой вопрос: кто из кого должен происходить - куры из яиц или яйца из кур, хорошие люди из хорошего общественного устройства или хорошее общественное устройство из хороших людей.
- Американский рабочий, - провозглашает Шурка, - имея среднюю зарплату тысяча четыреста восемьдесят шесть долларов, может накопить на машину за четыре с половиной месяца - эвон, какую правду стали разглашать...
"Самоубийство при потере идеи о бессмертии становится совершенною и неизбежною даже необходимостью для всякого человека, чуть-чуть поднявшегося над скотами".
Спасибо, утешили.
- А я понял, почему фохт заставляет Вильгельма Телля кланяться шляпе, - внезапно говорит Аркаша. - Послушность по-настоящему можно испытать только на бессмысленном приказе. Чтоб ты выполнял не оттого, что "согласен", видите ли. В школе любят приставать именно с бессмыслицей, с прическами какими-нибудь...
