На звук захлопнувшейся двери Шурка вскидывает на Сабурова взгляд, мгновенно превращающийся из ястребиного в сомнамбулический. Губу его еще больше раздуло куда-то вкось, веко надвинулось еще ниже, и цвет его сместился от фиолетового в сторону синего.
- Рефлекс, - он указывает пальцем Сабурову в лицо.
- Что?..
- На щеке зеленый рефлекс от обоев.
Аркаша брезгливо осматривает рефлекс.
- На улице погода все такая же... лживая? С одного боку тепло, с другого холодно?
- Дурак! Клевая погода! Я нарочно выберу где-нибудь кусок земли - хороший, пыльный - зайду туда и постою. А кое-где уже цветы желтые такие.
- Чуть где потеплей - уже высыпают. Как прыщи.
Шурка ошеломленно смотрит на Аркашу, а потом утешается обычным резюме, помогающим нам мириться с чужими вкусами:
- Дурак. А я сегодня уже мух видел, я так обрадовался! Я три штуки домой принес, а они потом обнаглели, я двух поймал на стекле и прикончил, а третья спряталась. Некоторые дураки давят их до кишков, противно даже - надо надавить только, чтобы они щелкнули.
- Слушай, пощади, - молит Аркаша.
Умилительно послушать беседу любящих братиков... Шурка, сверкая неподбитым глазом, ищет достойного ответа, но... ему хочется показать Аркаше законченный натюрморт. Аркаша разглядывает его взором пресыщенного знатока.
- Да, твой талант не из титанических.
- Дур-рак!
Вечная зависимость творца от зевающего профана. А вот в детстве Аркаше, например, достаточно было сказать: "Разве ты жадный?" - и он отдавал что угодно. А Шурка, мгновение подумав, разводил руками: "Да, жадный", факты, мол, сильнее меня.
Шурка заботливо укладывает юбилейный натюрморт в свой шкафчик, где уже хранится четыреста девяносто девять покоробившихся, гремучих его двойников. Странно видеть, сколь тщательно этот разгильдяй убирает за собой, моет кисточки, - власть муз! Он, видно, сам себе удивляется:
- Я заметил, когда я классическую музыку слушаю, мне хочется у себя на столе убрать. А после рок-музыки не хочется.
- Прямо для передачи "Музыка и молодежь", - бормочет Аркаша.
Покончив с музами, Шурка вновь спускается на землю:
- Папа, купите мне, пожалуйста, мопед. А вы мне целый год можете за это шмоток не покупать.
- Бог мой! Проживи ты хоть три дня без авантюр!
- Я летом на мопеде на Верхнюю Маю поеду. Там хипповский лагерь, все общее - по-братски. ("Как у нас с тобой", - хмыкает Аркаша). А, папа? Ну давайте, вы мне два года ничего не покупаете, а я еще год не ем мороженого.
