— Это не важно. Я ни разу не вспомнил о ней за это время, пока ты не упомянул ее имени. О, она была чертовски красивой женщиной, с этим я не могу не согласиться. Даже будучи ребенком, я сознавал это, впрочем, как и отец. Но я всегда чувствовал, что она ненавидела меня, хотя прекрасно заботилась обо мне. А перед отцом она пыталась заискивать. Но он не особо принимал ее знаки внимания отец был слишком убежденный пуританин, чтобы завести роман с домоправительницей.
— Не будь таким праведником, Питер. Ты слишком молод, чтобы рассуждать, как святоша. В дни Оливера Кромвеля были все условия, чтобы обвинить пылкого молодого человека в потакании соблазнам плоти и в стремлении к славе и благосостоянию, и Англии понадобилось несколько сот лет, чтобы избавиться от воззрений, будто человек должен быть полностью безгрешен и вести пуританский образ жизни. Но, видимо, мы еще не достигли в этом совершенства.
— Может, ты посоветуешь мне еще почитать книги о Кромвеле? — фыркнул Питер Хендон.
— От этого хуже не будет, Питер. По крайней мере, ты станешь ценить историю этого дома в вересковой пустоши. А после того как закончишь с чтением, уверен, ты вспомнишь, что живешь в веке двадцатом, и сразу же захочешь найти себе жену. Хорошая девушка многое сможет сделать для претворения в жизнь твоих амбициозных планов, не забывай об этом!
Среда на неделе банковских каникул выдалась особенно промозглой и туманной. Через Ла-Манш дул холодный северо-восточный ветер. В магазинах Лондона дела шли вяло — тысячи отважных отпускников, рано отпущенных в пятницу с работы, взяли свои велосипеды, сели в поезда и автобусы и, несмотря на плохую погоду, отправились — кто в сельскую местность, кто на берег моря.
Вопреки увещеваниям доктора Эндикотта, Юнис отказалась от отпуска и продолжала работать, надеясь, что, сосредоточившись на нуждах покупателей в магазине миссис Мэдден, она хоть ненадолго забудет о своих печальных проблемах и мыслях о тяжелой болезни матери и собственном горьком одиночестве. Их маленький коттедж, когда-то казавшийся таким уютным и радостным, теперь внушал Юнис страх, и она боялась возвращаться по вечерам домой. Сидя одна в гостиной и заставляя себя читать книги, она все равно остро ощущала тягостную тишину, окружавшую ее со всех сторон. И когда Юнис закрывала на ночь дверь коттеджа на замок, ей казалось, что она остается изолированной от всего мира на какой-то другой планете, удаленной от всего человечества.
