— Я отсюда уехал не так давно.
— Да. Мне это известно. Но заметны ли изменения, хотелось бы знать.
— Сосульки, — отвечает Марина за Капитонова.
— Что поделать, такая зима! — восклицает Тодор. — А не скучаете? Москва — не Санкт-Петербург.
— Нет времени, а то бы, конечно, погулял по городу.
— Скользко, скользко! Все ноги ломают. Вон Татьяна Игнатьевна сломала шейку бедра!
Капитонов не спрашивает, кто такая Татьяна Игнатьевна. И Марина не говорит. Марина просит его рассказать о конгрессе. Капитонов рассказывает в двух словах, как он сам понимает смысл того, чему участником ему случается быть, но не может ответить на вопрос Тодора о Копперфильде — он не знает, почему давно ничего не слышно о Копперфильде.
— В таком случае я вам сам расскажу.
Рассказывает.
Если верить Тодору, в Соединенных Штатах фокусы патентуются с обязательным условием публикации секрета через семь лет. Годы триумфа прошли, и теперь патенты вывешены в интернете. Тодор читал на английском, изучал, разбирался, он все теперь знает.
— Ну и как же ему удавалось летать? — спрашивает Марина. — Он же правда летал?
Тодор объясняет: с помощью сверхкрепких тончайших волоконных нитей и особым образом вращающихся полуколец. Или просто колец — Капитонову не интересны секреты Копперфильда.
— А вы, значит, умеете отгадывать двузначные числа? Я могу загадать?
— Извольте, — говорит Капитонов.
— Да, загадал.
— Но только двузначное! — вмешивается Марина.
— Заинька, я понимаю.
— Прибавьте двенадцать, — говорит Капитонов.
— Да, — отвечает Тодор.
— Отнимите одиннадцать.
— Да.
Капитонов задумался.
— Или я ошибаюсь, или — десять.
— Да.
— Десять?
— Да. Да.
— Не помню, чтобы кто-нибудь загадывал десять. Наименьшее из двузначных.
— Тодор минималист, — говорит Марина.
— Нет, я не минималист. Можно еще?
— Нельзя, — говорит Марина.
— Почему же нельзя? Конечно, можно, — разрешает Капитонов.
— Нельзя. Хватит.
— Да почему же?
— Второй раз может не получиться.
— Ерунда, получится. Ну а если и не получится, то что?
— Женя, — отвечает Марина, — знаешь, почему я с детства не люблю жонглеров? Мне наплевать, сколько они предметов подбрасывают. Но мне некомфортно ждать, когда кто-нибудь хотя бы раз промахнется.
— Ладно, — говорит Тодор. — Вы фокусник, а я спорщик. Спорим, что если вы мне дадите тысячу рублей, я вам дам пять тысяч рублей.
— Охотно верю. Зачем спорить?
— Вы верите тому, что я дам вам пять тысяч, если вы мне дадите одну?
— Но вы же так сами сказали.
— И вы мне поверили?
