Он повез меня в парк Сироганэ.
– Последний раз мы были здесь с Рикой, – сказала я. – Ты не воспользовался моим отсутствием, чтобы навестить ее?
– Нет. Она там совсем другая. Она играет роль.
– Чем же ты занимался все это время?
– Читал по-французски книгу о тамплиерах, – ответил он, оживившись.
– Хорошо.
– Я решил стать одним из них.
– Не поняла.
– Я хочу стать тамплиером.
Весь вечер я объясняла Ринри несвоевременность такого шага. В Европе, при Филиппе Красивом, он имел бы высокий смысл. В Токио в 1989 году для будущего директора ювелирной фирмы это был полный абсурд.
– Хочу быть рыцарем Храма, – упрямился огорченный Ринри. – Уверен, что в Японии есть храмовники.
– Не сомневаюсь, хотя бы потому, что в вашей стране есть все. Твои соотечественники так любознательны, что, чем бы человек ни заинтересовался, он всегда найдет, с кем разделить свою страсть.
– Почему же мне нельзя стать тамплиером?
– Сейчас это что-то вроде секты.
Он вздохнул, признавая поражение.
– А не пойти ли нам поесть китайской лапши? – предложил будущий тамплиер.
– Отличная мысль.
Пока мы ели, я пыталась пересказать ему «Проклятых королей» Дрюона. Труднее всего оказалось объяснить, как выбирали папу.
– И ничего не изменилось по сей день. По-прежнему созывают конклав, кардиналы сидят взаперти…
Я так увлеклась, что не опустила ни одной детали. Он слушал меня, втягивая лапшу. Завершив рассказ, я спросила:
– А что вообще японцы думают о папе?
Обычно, когда я задавала Ринри вопрос, он, прежде чем ответить, некоторое время размышлял. Но тут, ни на миг не задумываясь, объявил:
– Ничего.
Он сказал это таким будничным тоном, что я расхохоталась. В его голосе не было вызова, Ринри просто констатировал факт.
С тех пор, когда папу показывают по телевизору, я говорю себе: «Вот человек, о котором сто восемьдесят пять миллионов японцев не думают ровно ничего» – и это всякий раз веселит меня.
Впрочем, учитывая любознательность японцев, их внимание к особенностям западной жизни, утверждение Ринри, надо полагать, имеет множество исключений. Но все-таки я, наверно, была права, отговорив вступать в орден тамплиеров юношу, которого совершенно не интересует его заклятый враг.
* * *
– Завтра я повезу тебя в горы, – сообщил мне Ринри по телефону. – Надень походную обувь.
– Может, не стоит? – сказала я.
– Почему? Ты не любишь горы?
– Я обожаю горы.
– Тогда все, решено, – отрезал он, равнодушный к парадоксам моей натуры.
Положив трубку, я почувствовала, что меня лихорадит: горы всех стран мира, и уж тем более японские, притягивали меня с пугающей силой. Я знала, однако, что затея эта рискованная – после полутора тысяч метров в меня вселяется кто-то другой.
