Я обожала историю о том, как Иисус прощает Марию Магдалину, хотя и не понимала, какие грехи она совершила, – эта деталь меня почему-то не занимала; мне ужасно нравилось, что она бросается перед ним на колени и своими длинными волосами вытирает ему ноги. Вот бы и мне кто-нибудь вытер ноги волосами!
Жара все усиливалась. В июле начался сезон дождей. Дождь лил почти каждый день, теплый и благодатный. И я сразу же влюбилась в дождь.
С утра до вечера я просиживала на террасе, созерцая, как небо обрушивается на землю. Я воображала себя арбитром этого космогонического матча и считала очки. Тучи выглядели куда более угрожающе, чем земная твердь, но именно она каждый раз выходила победителем, потому что была непревзойденным чемпионом по силе инерции. Когда земля видела, что в небе набухают грозовые тучи, готовые излить на нее накопленную влагу, она затягивала свою привычную песню:
– Давай, колоти меня, да посильней, опрокидывай свои водные запасы, давай, жми, дави, я на все согласна, я даже не пикну, все выдержу, все стерплю, и когда ты все выплюнешь и от тебя уже ничего не останется, я никуда не денусь, я буду, как всегда, на своем месте.
Иногда я выскакивала из своего убежища и прижималась к жертве-земле, чтобы разделить ее судьбу. Больше всего мне нравилось это делать во время ливня – в кульминационный момент кулачного боя, когда противник лупит по лицу, обрушивая град ударов на раскалывающийся с грохотом земной каркас.
Я смотрела во все глаза, чтобы видеть лицо врага. Меня ужасала его грозная красота. Но я предчувствовала, что в этом поединке он все равно проиграет.
Я знала, на чьей я стороне: я продалась противнику. Я, жительница Земли, выбрала облака: я не могла перед ними устоять. И, не задумываясь, совершила бы ради них любое предательство.
Ко мне подбегала Нисио-сан и тащила под крышу террасы:
– С ума сошла, ты заболеешь.
Пока она снимала с меня мокрую одежду и растирала полотенцем, я зачарованно смотрела на водный поток, который истово продолжал свое дело: драил и драил Землю. У меня было чувство, что я нахожусь посреди огромной car wash[6].
Но иногда побеждал и дождь. Эта временная победа называлась наводнением.
В те дни вода в нашем квартале поднялась намного выше обычного. Такое случалось в Кансае каждое лето, и никто не воспринимал это как катастрофу, а, следуя давно сложившемуся ритуалу, привычно открывали все уличные о-мисо (как здесь называют многоуважаемые канализационные люки).
