— Пока, Адриан, — я заканчиваю звонок и выключаю телефон.
Еще больше слез бегут по моему лицу, и я проверяю время: сейчас утро. Знаю, что не должна была брать трубку, но маленькая глупая часть меня верила, что он просил бы меня вернуться, что, наконец, станет действовать как человек, которым я хочу, чтобы он был.
Включаю лампу и достаю свой список. Я смотрю на номер 2: «Перестать думать про задницу Адриана. Навсегда» и ставлю галочку рядом.
Я больше не отвечу на его звонки.
***
— Пэрис? — голос Блейка звучит в моем ухе. — Что-то не так? Ты заболела?
Я ворчу и перекатываюсь лицом к нему.
Потом открываю глаза и почти падаю с кровати.
Он, бл*ть, почти голый.
На нем только полотенце вокруг бедер, и маленькие капельки воды стекают по татуировке на его груди. Что еще хуже — контур его члена, его огромного члена, отчетливо виден сквозь полотенце.
Вот дерьмо...
— Пэрис? — он прикладывает руку к моему лбу.
— Почему, черт возьми, ты голый? — я уверена, что мои глаза открыты так широко, как только возможно.
— Ты кричала.
— Я кричала, чтобы ты пришел сюда и разделся?
— Нет, — Блейк смеется. — Я услышал тебя, когда был в душе... Ты слушаешь меня?
Я пытаюсь сконцентрировать взгляд на его глазах, но они опускаются ниже к полотенцу, пытаясь получить лучший обзор на то, что под ним.
— Ты бы хотела, чтобы я снял полотенце? — спрашивает он. — Начинаю думать, что ты реально стала бы чувствовать себя лучше.
— Нет, не хочу, — мое сердце трепещет. — И я в порядке. Думаю, я могла просто стонать от менструальных спазмов.
— Я очень в этом сомневаюсь.
— Потому что в юридической школе вас научили, как предсказывать менструальные циклы?
— Нет, но ты принимала противозачаточные в самолете; первая неделя, начиная с четверга, у тебя не будет месячных еще недели две, так что у тебя не было судорог, если вообще когда-либо бывают.
Моя челюсть отпадает, и трепет в животе усиливается.
Он улыбается мне, прекрасно зная, что победил, что это последний аргумент.
— Ты хочешь проспать остаток дня или хочешь поужинать со мной?
— Зависит от того, хочешь ли ты одеться.
— Если ты настаиваешь, — он помогает мне встать и ведет в столовую.
Отодвинув для меня стул, Блейк исчезает на несколько минут и возвращается в серых фланелевых штанах. Он ставит передо мной тарелку с жареной курицей и рисом и наливает бокал красного вина.
Я отрываю глаза от него, пока ем, и пытаюсь не стонать от каждого кусочка.
Боже, он великолепный повар...
— Пэрис? — он произносит мое имя, но я не смотрю на него.
