Сержант свернул налево, прокатившись пару миль на восток. С водительской стороны проступило следующее скопление домов, по прикидкам — оно и есть Тангмер. Там нагнали и остановили велосипедиста, едва не сбив его передком грузовика.
— Добрый вечер, сэр! — обратился водитель. — Не будете ли вы так любезны, подскажите — где аэродром?
Абориген, больше похожий на персонажей Диккенса, нежели на современников, сварливо заметил:
— Откуда я знаю, что вы — британские военные? А может, вы — германские шпионы! Нет здесь никакого аэродрома.
Вредный дед растворился во мгле, а я завладел картой.
— Если мы не сбились с пути, сейчас будет правый поворот за последними домами, потом сразу налево и авиабаза.
— А если нет? — проворчал джентльмен из клуба.
— Тогда ищем ночлег, а утром высматриваем в небе самолёты. Народная примета, не знаете? Где они взлетают и садятся, там может обнаружиться аэродром.
Через три минуты фары нащупали шлагбаум и караулку.
— Но как, чёрт побери?..
— Нет проблем, Джонсон. В воздухе, тем более над морем, труднее ориентироваться.
11. Он и после войны это повторял. См.: Дж. Джонсон. Лучший английский ас. Лётчики его величества: — М., ACT, 2002.
Облегчение было не долгим.
— Пароль! — рявкнул часовой, демонстративно хватаясь за затвор винтовки.
— О" кей, послушайте, — я попробовал увещевать его. — Мы только прибыли, вот наши предписания. Вызовите, пожалуйста, начальника караула.
— Не имею права. Уезжайте! — винтовка начала клониться в нашу сторону.
Возвратились в машину.
— Джонсон, где у него граница поста?
— Полагаю, в тридцати ярдах.
Сержант припарковал грузовик с включёнными фарами в тридцати пяти метрах от шлагбаума, надеясь, что хотя бы это неприятное соседство принудит дуболома вызвать начальство. Ничуть не бывало. Начкар в чине старшего сержанта обратил на нас высочайшее внимание только при смене часовых. Когда я выговорил ему по поводу караульного, тот лишь пожал плечами.
— Что вы хотите от осси, сэр? Среди выходцев из колоний не встречаются более сообразительные солдаты.
Ночь в новой казарме привычна, с зимы в испанских горах нигде и ни разу не задерживался надолго. На следующий день состоялось знакомство с командирами звена и эскадрильи, механиком, оружейником… а главное — со "Спитфайром". Кто не летал, тому не понять.
В эту машину я влюбился как в девушку, ещё на подходе к стоянке. Самому смешно, живу или, в крайнем случае, существую без малого две тысячи лет, а тут — романтические чувства, словно у юнца. И Ванятка ахнул при виде нашей птички.
