Но в данном случае приходилось выбирать между болью в ухе и отбитым в доску животом.
Билл решительно дернул себя за ухо.
– ВОПРОС: как я должен прыгнуть, чтобы не удариться животом?
Прибор был начинен всевозможными сенсорами, соединенными с нервной системой Билла, имел огромную память и симулятор речи с противным гнусавым голосом (смешно даже, думал Билл, прибор в ухе, а голос насморочный). Но хуже всего оказалось то, что сумасшедший программист, который спроектировал прибор, видимо, был без ума от этнической музыки давно исчезнувшей Земли. Он, похоже, перекатал компьютерную фонотеку на одном из древних кораблей и запихнул ее в память К-капсулы, которую затем вшили в ухо Биллу. Программист, видимо, развлекал себя этой музыкой в долгие часы работы над прибором. И Бог бы с ним. Но он сделал такое паршивое программное обеспечение, что фрагменты музыки просочились во все без исключения сервисные программы и файлы. Теперь ухо Билла терзало нечто латиноамериканское с придурочным припевом «мула-чула».
– Ну, говори, – возвысил голос Билл, стараясь перекрыть гитарный перезвон. – Как мне нырять?
Билл ожидал чего угодно, но только не экстраполяции предполагаемой траектории в рамках функции вес/сопротивление среды/сила тяжести и натурально впал в отчаяние.
– Нет, – вскричал он. – Что за хреноту ты несешь, ненадо. Я и так прыгну, но моя смерть будет на твоей совести!
– Слушай сюда, козел. Твоя пластика сделает честь любому танцору фламенко при условии, что этот танцор давно сдох!
– Знаешь, я хочу только одного – чтобы ты был только машиной, как оно и задумывалось, и выполнял только то, о чем тебя просят! – заорал Билл, в отчаянии дергая себя за ухо. – Брось ты наконец эту проклятую музыку и отвечай толком!
Эллиот Метадрин выглянул из своего шезлонга.
– Ага, опять треплешься со своим ухом? Интересно, почему мне такую капсулу не вшили?
– А надо бы! – Билл крутил ухо, пытаясь вырубить взбесившийся прибор. – Я сейчас прыгну, и так прыгну, что…
Билл так и не успел объяснить, как он прыгнет на сей раз: ему пришлось исполнить прыжок без долгих объяснений.
Потому что вдруг откинулся палубный служебный люк, и оттуда выскочил террорист.
Он был почти двухметрового роста. Длинные косматые волосы перехвачены цветастой ленточкой – чтоб в глаза не лезли. На носу сидели неуклюжие старомодные очки. Грязная футболка, клеши и мокасины составляли его костюм. На шее болтался кривой медальон, пацик.[4] В руках он держал огромный лазерный «маузер» – настоящий символ войны.
