Ну, я тоже могу реветь, если уж на то пошло.
— Давай, бегемот! — завопил я во все горло. — Ты можешь сделать это, Голиаф!
Предатель рода человеческого, вот кем я тогда был.
В конце концов прибыл отряд гвардейцев с минометами, ружьями и, насколько я знал, тактическим ядерным оружием. Однако, ясное дело, атаковать зверя в гуще толпы они не могли. Пришлось прибегнуть к мощным сиренам, чтобы разогнать людей силой звука, после чего военные установили небольшое силовое заграждение, разрезавшее Сорок вторую улицу пополам. Последнее, что я видел, — монстр потрусил в направлении старых зданий ООН, а гвардейцы осторожно следовали позади. Толпа разошлась; я стоял перед зданием вокзала рядом с дрожащей и рыдающей Элейн.
Так протекало Безумное Воскресенье по всему городу; и понедельник, и вторник тоже. Гиганты покинули парк и разбрелись от Гарлема до Уолл-стрит. Повсюду они собирали огромные толпы, и везде люди лезли к ним и на них, пренебрегая опасностью. Именно в эти дни появились знаменитые фотографии: три ухмыляющихся черных парня свисают с трех фиолетовых выступов, похожих на стержни, на перекрестке Седьмой и Сто двадцать пятой; акробаты выстроили пирамиду на спине зверя в Таймс-сквер; маленький итальянец стоит перед своим домом в Гринвич-виллидж и пытается удержать космического зверя на расстоянии с помощью садового шланга.
Точное число пострадавших не было установлено. Примерно пять тысяч человек погибли, растоптанные пришельцами или раздавленные толпой. От трехсот пятидесяти до четырехсот человек сожрали монстры. По-видимому, так они себя ведут, когда нервничают: падают и едят — если поблизости есть что-либо съедобное. Это их успокаивает. Мы заставляли их сильно нервничать, вот они и съели много.
Среди погибших на второй день разгула оказался и Тим. Он храбро охранял Музей Гуггенхайма, на который напали пять гигантов. Спиральная форма здания неудержимо притягивала их. Неизвестно, чего они хотели — то ли поклоняться ему, то ли спариваться с ним, то ли разнести его на куски, но они нападали снова и снова, бросались на здание, бились об него. Тим пытался удержать их с помощью слезоточивого газа и воя сирен; ну, его и проглотили. Он не дрогнул, стоял насмерть и погиб на боевом посту. Президент запретил гвардейцам применять смертоносное оружие. Маранта относилась к этому с возмущением и горечью.
— Если бы им разрешили хотя бы использовать гранаты!.. — говорила она.
Я попробовал представить себе, каково это — быть проглоченным и переваренным вместе со щегольской формой и всем прочим. Думаю, для Тима это было искупление. Он снова вернулся в кинофильм с Гэри Купером и с радостью расплатился за собственную халатность.
