— Он настоящий! — восхитился Ричардсон. — Они оба настоящие. Теперь система налажена, и мы получили захватывающее зрелище. И оно будет пенным не только для ученых. Думаю, мы создали потрясающее развлечение, Гарри!
— Гораздо больше, — загадочно сказал Таннер.
— Что ты имеешь в виду?
— Я пока не уверен. Но тут, несомненно, кроется что-то значительное. Это пришло мне в голову только сейчас и пока до конца не оформилось. В твоей затее есть нечто, способное изменить весь наш постылый мир.
Ричардсон был поражен и озадачен.
— Да какие, к черту, изменения, Гарри?
— Может, это новый способ улаживать политические разногласия. Как тебе идея этакого единоборства между двумя странами? Что-то наподобие средневекового турнира. Стороны используют бойцов, которых мы для них создадим: величайшие умы прошлого вновь оживут и будут состязаться… — Таннер неопределенно повел рукой. — Что-то в этом роде. Я знаю, тут работы еще невпроворот. Зато какие перспективы!
— Средневековый турнир… Единоборство моделей… Так ты выразился?
— Словесное единоборство. Не настоящий турнир, боже упаси!
— Я пока не представляю себе, как… — начал было Ричардсон.
— Я пока тоже. Зря я вообще завел этот разговор.
— Но…
— Потом, Лу. Потом. Мне нужно все обмозговать.
— У тебя есть хоть какие-то догадки насчет этого места? — спросил Писарро.
— Никаких. Но уверен: это не тот мир, в котором мы жили. Выходит, мы мертвы? Откуда нам знать? Мне ты кажешься вполне живым.
— И ты мне.
— Но, думаю, мы живем теперь какой-то иной жизнью. Дай-ка руку. Чувствуешь мою?
— Нет, ничего не чувствую.
— И я тоже. Но вижу, как наши руки сомкнулись. Два старика стоят на облаке, пожимая руки, — засмеялся Сократ. — Ну ты и плут, Писарро!
— Конечно. Но скажу тебе кое-что, Сократ. Ты тоже. Болтливый старый плут. Ты мне нравишься. Подчас твоя болтовня просто сводит с ума, но ты меня и развлекаешь. Ты и в самом деле был солдатом?
— Когда это нужно было моему городу.
— Должен сказать, для солдата ты слишком наивен относительно того, как все устроено в мире. Но, думаю, я смогу тебя кое-чему научить.
— Научишь?
— С удовольствием.
— Буду перед тобой в долгу.
— Вот возьмем Атауальпу, — начал Писарро. — Как тебе растолковать, что его необходимо было убить? Нас было менее двух сотен, а их — двадцать четыре миллиона! Его слово было законом, и когда он умер, некому стало командовать. Так что, конечно, мы должны были от него избавиться, если хотели их покорить. Так мы и сделали и в результате добились победы.
