Естественно, что, живя в аулах, в далеких ущельях, куда не заглядывает никто из центра, куда не попадают газеты, — а если попадают, то часто некому их прочитать, — население питается россказнями шептунов, которым нет другого дела, которые тем только и занимаются, что распространяют всякий вздор.
Для всяких слухов почва у нас в горах чрезвычайно богатая, и мы знаем, что в сравнительно недавнем прошлом приходилось сталкиваться с такими последствиями нашептываний и слухов, из-за которых лилась человеческая кровь, так как люди были одурачены всяким вздором.
Сейчас мы переживаем такой момент, когда можно говорить о совершающемся в стране совершенно открыто, не надо быть особо сдержанным, как это было года полтора тому назад, когда приходилось не всегда все говорить, чтобы население не особенно пугать, чтобы оно не теряло веры в правоту и надежды на успех нашего дела. Теперь ничего этого нет.
Вы знаете, что несколько месяцев тому назад мы закончили последний этап гражданской войны, борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией. Побили Врангеля и всех тех, которые претендовали на власть в России, далеко выбросили их за пределы государства. И сейчас у нас, если не считать мелких, едва заметных на территории громаднейшего государства вспышек, можно сказать, что у нас руки совершенно, в полном смысле слова, развязаны. Мы чувствуем себя как власть особенно прочно, настолько прочно, что можем совершенно спокойно кому угодно рассказать, вывернуть на какую хотите изнанку все, что имеем сейчас, и все то, что делается сейчас в рабоче-крестьянском государстве. Мы знаем, что население настолько сроднилось с Советской властью, а мы настолько научились управлять государством, что полная откровенность для нас решительно нестрашна. Мы теперь и на местах и в центре всему населению, в том числе и вам, определенно заявляем, что рабоче-крестьянская власть в России — это не случайность, она не явилась в результате случайно выигранной войны или в результате неоконченной борьбы, которая еще может завтра повернуться иначе. Нет, это настоящая твердо установившаяся государственная власть.
Если мы полтора-два года тому назад взывали к нашим окраинам, к тем или иным областям, объясняя, что мы-де в таком-то тяжелом положении, звали на помощь и так далее, то теперь мы этот язык оставили и со всеми этими уговорами покончили; теперь мы определенно и твердо говорим, что власть рабочих и крестьян в России это есть подлинная государственная власть, поддерживаемая миллионами населения, это власть, которая имеет в своем распоряжении достаточно многочисленную и хорошо организованную Красную армию.
