Я не боялась темноты. Раньше. Но прошлая ночь разбудила во мне странные страхи. Детские. Глупые. Поэтому сильные.
Возможно, я проплутала по коридорам не более четверти часа. Но казалось, будто прошли часы. От беспомощности хотелось плакать… Но я уж давно не была ребенком. Да и что на самом деле страшного произошло? Ведь ничего.
— Мисс Уоррингтон! — услышала я зов тогда, когда уже смирилась с тем, что ночевать мне придется прямо тут.
Это был голос лорда Дарроу. И на этот раз я была рада ему.
— Милорд! — откликнулась я, чувствуя, как душу затопило волной облегчения.
Они появились из‑за поворота. Лорд и оба его племянники. И если молодые джентльмены казались встревоженными… то его милость казался до крайности разозленным.
Рано я обрадовалась…
Теперь остаться до утра в пустынных коридорах уже не казалось настолько страшным.
Лорд Николас смотрел на меня так же, как, должно быть, смотрел на дичь на охоте, прежде чем освежевать.
«Вот теперь он меня точно убьет», — подумала я в панике и постаралась съежиться.
— Мисс Уоррингтон, какого… — начал было лорд Дарроу, но оборвал фразу. — Что заставило вас сломя голову понестись не пойми за кем?
В голосе вельможи звенел с огромным трудом сдерживаемый гнев. Я против воли начала втягивать голову в плечи. В тот момент он был действительно старшен.
— Ваша милость, я…
— Лучше молчите, — тихо и вкрадчиво посоветовал он.
Я не выносила, когда мне приказывали… Но в тот момент сочла за лучшее действительно смолчать.
Мистер Оуэн медленно задвинул меня себе за спину и предложил лорду Дарроу проводить меня в комнату.
Дядя Эбигэйл выдохнул сквозь зубы и пробормотал:
«Утром поговорим».
Как же хотелось, чтобы солнце никогда не поднималось…
Разумеется, спала я неспокойно, то и дело проваливаясь в кошмар. То, что утром мне следовало идти к его милости, не могло добавить мне душевного спокойствия. А если он действительно меня убьет?
В последнее время я все чаще подозревала, что лорд Дарроу все‑таки что‑то со мной сделает. Если и не лишит жизни, то запрет где‑то… Я понимала, понимала, что следовало проявить сдержанность и покорность и перестать поступать вопреки желаниям того, от кого зависела сейчас в полной мере моя будущность.
Но моя натура оказалась куда более сводолюбива, чем я подозревала прежде. Пока я никто не ограничивал меня в моих поступках и словах, это не ощущалось вовсе. Но оказавшись под пятой его милости… Словом, в последние недели мне довелось узнать о себе слишком много нового.
