Конечно, Энгус Барри — отец Нэнси, не по крови, но по духу. Прощаясь с ним, Нэнси, совсем не склонная к излиянию чувств, целует его на прощание — как дочь отца.
Незнакомец научил Нэнси главному: жизнь — это постоянный поиск, самое благородное в ней — борьба за свободу родины; человек, как бы тяжко ему ни приходилось, не должен терять надежды, но должен терпеливо выбирать свой путь в жизни, а выбрав, быть верным себе до конца, даже если цена этой верности — смерть.
Смерть, разрушение, уход — постоянные лейтмотивы романа. Умерла мать Нэнси, умер ее отец, умерло немало народу в деревне, скоро умрет дед. Нэнси все время кажется, что и незнакомец вернулся в эти края, потому что смертельно болен и вот-вот умрет. «Умирает» и дом, в котором прожило столько поколений семьи Нэнси. Нет денег на его ремонт, все ценности уже проданы, и дом, как живое существо, должен подчиниться неумолимому ходу времени и перейти в руки нового владельца нувориша-буржуа, отца Мэйв. Недаром еще один дом, который уже постигла участь жилища Нэнси, Джонстон назвала «Вишневым садом».
Живое, постоянное напоминание о смерти, ждущей каждого, о бренности сущего — дед-генерал, без конца выкликающий строчки из какого-то погребального гимна. Но роль деда, как уже говорилось, совсем не так проста в книге. Это безумец-провидец. Он видит то, что не замечают остальные: как Нэнси разговаривает с незнакомым мужчиной, как рыскают вокруг их дома солдаты в поисках Энгуса. И наконец, внешне разрозненные, бессмысленные выкрики деда выстраиваются в единое стихотворение, которое принадлежит поэту Генри Фрэнсису Лайту (1793–1847), автору многих популярных песнопений. Этот гимн становится внутренним эпиграфом всей книги:
Дню нашей жизни краткой близок, близок конец;
Ко мне на закате жизни милостив будь, Творец!
Все иные опоры шатки, иных утешений нет,
Опора убогих и слабых; милостив будь ко мне.
Век земной быстротечен, близок полночный час,
Радости наши меркнут, свет покидает нас,
Все преходяще и тленно, близок, близок конец.
Ты един неизменный, милостив будь, Творец!
Не убоюсь я ворога под защитой твоей руки,
Бедствия мне не тягостны, слезы мои не горьки.
Смерть, где твое жало? Могила, где твой венец?
И в смерти восторжествую, лишь милостив будь ко мне.
В час, когда очи смежатся, дай мне узреть твой крест,
Озари мне лучом во мраке путь к сиянью твоих небес,
Тени земные сгинут, ночи настанет конец,
Ко мне и в жизни, и в смерти милостив будь, Творец!
