Теперь она была уверена — то, что произошло между Пашей и Златой, было частью коварного замысла той, которую она считала своей сестрой. И скорее всего она задумала это еще давно, когда уговаривала Катю на то, чтобы она родила от Паши ребенка. Она обещала тогда, что они будут одной семьей. И вот, что из этого получилось. Катя вздохнула и вспомнила, как странно Злата вела себя, когда ее выписали из роддома. Она даже не разрешила ей приблизиться к малышке. А Катя действительно тогда поверила сестре и решила, что рождение ребенка будет выходом для них для всех. А на самом деле от нее требовалось только уговорить Пашу.
— Паша! Паша! Как же ты мог?! А еще говорил, что любишь меня, — тихо прошептала она.
Катя чувствовала себя бесконечно несчастной и запутавшейся. Ведь именно она уговорила Пашу. Она встала с кресла и подошла к окну. Город еще спал, лишь вдалеке виднелись тени деревьев, да изредка проезжали машины. Ей нужно что-то решить. Она знала себя и понимала, что не сможет простить его измену. Она вообще не сможет их простить никогда, ни его, ни сестру. И самое лучшее, что можно сделать: это собрать его вещи и вычеркнуть этих двоих из своей жизни. Только что ей тогда останется? Унылые одинокие вечера перед телевизором, который она ненавидит. И все же это лучше, чем выносить присутствие того, кто предал ее. Она невесело улыбнулась своей мысли о том, что она так хотела удержать Пашу, а теперь сама же и попросит его уйти. Несмотря на обиду, ей было жаль его, он тоже был жертвой, но от этого было не легче. И все же — что она будет делать без него? Правда теперь она также не понимала, как жить с ним после того, что произошло.
Утром, когда Павел проснулся, он увидел, что Кати рядом не было. По всей видимости, она так и не ложилась. Он вновь ощутил раскаяние от содеянного накануне. Как же он мог так поступить с ней?!
Он нашел Катю на кухне, где она, уже одетая в черный строгий костюм, который подчеркивал бледность ее лица, пила кофе.
— Доброе утро, — сказал Паша, неловко усаживаясь за круглый стол.
Взъерошенный после сна, в накинутом на плечи халате, который она ему подарила на день рождения, он выглядел домашним и родным.
— Доброе утро, — тихо отозвалась Катя.
— Катя, вчера я… — начал он.
— Не надо больше об этом, — прервала она его. На какой-то миг в нем зародилась надежда, что она его простила и не хочет больше вспоминать об этом, но, помолчав, Катя с трудом продолжила: — Понимаешь, я больше не смогу с тобой жить. Все это слишком тяжело. Я думаю, что лучше всего будет, если ты уйдешь.
