— Людочка, я не буду тебя спрашивать — любишь ли ты Витю. Это видно и так, и я очень рада за вас. И дай вам бог счастья! Но, есть один вопрос, который беспокоит меня.
— Смогу ли я ужиться с его родителями? — спросила Людмила. — Ты, наверное, хочешь сказать, что у нас разное воспитание, и мне будет трудно?
— Нет, дочка. Я уверена, что все будет хорошо, у тебя покладистый характер, и ты всегда легко сходилась с людьми. Меня беспокоят твои отношения с сестрой.
— Она приезжала? — спросила Людмила, и легкая тень пробежала по ее лицу, что не укрылось от внимательного взгляда матери.
— Приезжала и рассказала мне…
— Что я отбила у нее Виктора. Да? — перебила она мать. — Но это неправда. Ты можешь спросить у Виктора, они учатся в одной группе. Они были просто друзьями. Он, вообще, говорит, что ее интересовал не он сам, а только его… — Людмила вдруг замолчала, сообразив, что говорит не то, что хотела сказать.
— Договаривай, — потребовала мать.
— Ну, мам, просто он считает, не знаю почему, я сама так не думаю, что Светлана хотела выйти за него замуж, чтобы остаться в Москве. А на самом деле, он никогда не был ее женихом. Все это было только в ее мечтах. Они даже не целовались ни разу. Так Виктор мне сказал, — добавила она, окончательно смутившись.
— А как вы познакомились?
— Я приехала поздравить Свету с Восьмым марта и попала на праздник. Я сидела рядом с Виктором, и мы разговорились, а потом стали встречаться. Светлана мне никогда не говорила, что имеет какие-то виды на него. Я, конечно… — она замолчала.
Молчала и Валентина Леонидовна, думая о странном переплетении судеб двух сестер, заинтересовавшимся в таком огромном городе одним и тем же молодым человеком.
— Конечно, мам, — решилась, наконец, Людмила, — если бы я тогда не пришла, может, получилось бы у них что-нибудь. Так что я виновата, что появилась тогда без предупреждения. Но я очень люблю Виктора, мам, и он меня любит. Ты сердишься на меня? — она заглянула матери в глаза.
— Нет, не сержусь, Людочка. Просто мне грустно оттого, что эта история встала теперь между вами, сестрами.
— Я тоже переживаю из-за этого, но сколько я не пыталась все объяснить Светлане, она не хотела меня даже слушать.
— Ну ладно, — Валентина Леонидовна вздохнула. Она-то как никто знала, какой сложный и завистливый характер у ее старшей дочери и в этой ситуации была склонна поверить Людмиле, нежели ей. Она посмотрела на притихшую и грустную дочь и похлопала ее по руке: — Не грусти, пройдет время и все наладится.
