– А вы чего замок пилите? – внезапно спросила женщина. Андрей даже опешил:
– А что, мне его грызть надо?!
– У меня от него запасной ключ есть! Когда прошлый раз вешали, мастер мне и говорит: ты, Антонина Семеновна, все равно дома сидишь – пусть один ключ у тебя будет.
– Сказали бы раньше, – раздосадовано пробурчал Андрей, – теперь его все равно менять нужно – вон, как я дужку изуродовал. Хорошо хоть, до конца не перепилил.
– А им еще можно пользоваться? – осторожно спросила женщина.
– Можно, только для личных нужд. Внутри дома или на даче… шкаф старый… короче можно. Если нужен – отдам, только никому не говорите, – трагическим шепотом инструктировал старушку Андрей, – их сдавать положено. А я вам и от нового замка ключик оставлю, хорошо?
Они разошлись через пять минут, взаимно довольные друг другом.
У двери заветной квартиры Глебов остановился и окинул ее взглядом – хорошая дверь, металлическая. Такую ногой не выбьешь. И замок стоит красивый. Значит, хозяин должен гостя впустить. Еще одна тема для размышлений – как убедить Очкуна открыть дверь незнакомому человеку.
Обратный путь до дачи прошел без сложностей. Велосипед оказался на месте, за время его отсутствия никто в гости не заходил. Странное ощущение, хорошо знакомое профессиональным командировочным – стоит переспать ночь в каком-нибудь месте, как на вторую ночь воспринимаешь его словно дом родной. С таким чувством Андрей и повалился на холодный продавленный диван, решив отложить ужин до сумерек. Предстояло найти ответ на главный вопрос – как заставить студента вернуться в городскую квартиру.
Время от времени низко над дачным поселком с жутким ревом пролетали самолеты. Тогда в серванте начинала звякать посуда, а диван отчего-то пытался воображать себя автомобилем, но с места не трогался, так – повибрирует немного и все… Аккумуляторы, наверное, плохие.
Рев самолетов мешал думать, сбивал и путал мысли. Честно говоря, путать особо было нечего – даже глупые мысли, и те сегодня не приходили, явно намекая на необходимость хорошенько отдохнуть.
Наконец, Глебов устроил себе ужин. Он сидел за столом, жевал опостылевшую колбасу, запивая ее холодным настоем трав из самовара, и пустым взглядом таращился на желтый огонек свечи, освещавшей ужин подпольщика.
Очередной самолет сотряс звуком окрестности. Огонек свечи дернулся из стороны в сторону, затрепетал испуганно. Но не погас. Глаза Глебова прояснились. Не отрывая взгляда от пламени свечи, он улыбнулся и произнес с чудовищным кавказским акцентом, которого на самом деле нет ни у одного кавказца:
