– Интересно, – задумчиво сказал Морли. – Всплыло число двенадцать.
Моя первая мысль была о том, какие усилия пришлось приложить продавцу бутафории, чтобы держать себя в руках. Заказ на эти мечи, изготовленные специально для покупателя, наверняка равнялся месячной выручке магазина. И какое ему дело, как их будут использовать?
Потом до меня дошло, о чем говорит Морли.
– Значит, двенадцать? Интересно.
Законы о колюще-режущем оружии не распространяются на религиозные артефакты, предметы старины или их копии. Разумеется, это щекотливый момент. Если красный берет изъял у вас реплику старинного меча, вы можете отправиться в суд и выиграете дело – года через два. Плюс до конца жизни останетесь в списке людей, к которым у Стражи особое отношение.
– Действительно интересно, – сказал я. – Это старик назвал какую-нибудь причину, по которой они хотят бронзовые мечи?
Наверняка это что-то отвратительное. А за отвратительным мы и охотимся.
Йон Сальвейшн начинал сердиться. Он выложил все, что знал, и не желал играть в допросы.
– Думаю, они хотели заняться воскрешением.
Не обращая внимания на его настроение, я поднажал:
– Ты их рассмотрел?
– Только мельком. В толпе я их не узнаю.
– Черт. Это находка. Спасибо. Вот что я тебе скажу: когда будет минутка, навести Покойника. Он отыщет улики, которые ты заметил, но сознательно не запомнил.
Я мог не объяснять. Он часто становился жертвой Покойника.
– Позже. После представления.
Помимо готовящейся пьесы, у Сальвейшна имелось еще две, одна из которых тоже шла в «Мире». Этот театр был уникален в том смысле, что мог вместить четыре пьесы одновременно – кошмар, который нравился только публике.
Я хотел спросить, не подзовет ли он к нам на минутку Аликс Вейдер, но тут необходимость в этом отпала. В зал вошел ее отец вместе с Хитер Гилби. Супруга Манвила управляла «Миром», который принадлежал пивоварне. Люди Морли мгновенно нашли для них столик, к недовольству пары, которая вынуждена была ждать. Хитер отважно рассекла театральную толпу, чтобы пригласить Аликс присоединиться к ней с отцом.
Теперь мне не придется сталкиваться с яростной солидарностью всех этих дам.
Я решительно отвернулся.
– Эта Аликс – та еще штучка, – фыркнула Белинда.
Я вопросительно поднял бровь.
– Она злится, потому что ты обидел ее подругу, хотя сама неоднократно тебя подзуживала.
– Уверен, она бы сказала, что это совсем другое не наше собачье дело. Ты узнала что-нибудь полезное?
Она не стала обвинять меня в самонадеянности. Мы оба знали, что она поможет с охотой. Если бы речь шла о ее личной жизни, я бы сделал то же самое, точнее, уже делал. С деловыми проблемами я бы Белинде помогать не стал, да и она бы не попросила о помощи.
