– Не надо ее прятать.
Она переплела свои пальцы с его и ощутила гладкие шаровые суставы. Грубая работа; гидравлика предплечья блеснула в теплом свете свечи. Клапан засвистел, обдавая прохладным воздухом кожу Эсме. Рип никогда прежде не позволял ей прикасаться к этой руке.
– Надо бы нам поговорить с Блейдом, – заговорила Эсме, боясь, что гнетущая тишина попросту ее раздавит. – Он ведь в состоянии оплатить замену. Я видела новые механические штуки прямо из анклавов. Теперь есть даже искусственная кожа, хотя она все равно не очень похожа на настоящую…
Людям приходилось оплачивать эти усовершенствования годами службы на ужасных паровых фабриках, почти тюрьмах.
– Эсме, – ворчливо перебил Рип. Он явно пришел сюда не о руке говорить. Собеседница затихла. – Че ты мне не сказала?
Она невольно посмотрела на Рипа, чувствуя беспомощность. Ту же, с которой из раза в раз искала повод присесть рядом поболтать. Как на кухне, когда он украдкой воровал продукты... Только отвернешься, и морковки уже нет. Рип так пламенно уверял в своей невиновности, что Эсме невольно смеялась, пытаясь найти, где же он припрятал присвоенное. Прижавшись к нему, она шарила под курткой – хоть и не столько за тем, чтобы обнаружить украденное, – а сама краснела. И только тогда воришка с поклоном возвращал добычу.
Эсме специально пекла его любимый лимонный пирог. Целовала его в щеку, получая в подарок новую ленту, и жалела, что не хватило смелости прижаться сразу к губам.
– Мне казалось, я ясно дала понять.
Не выпуская ее руки, Рип тихонько смущенно усмехнулся.
– Ты никада не говорила. Я б запомнил.
– Я же тебе показывала… делами, словами. – Эсме покраснела. – Я почти набросилась на тебя на улице! А ты меня оттолкнул!
Поглаживая ее ладонь большим пальцем, Рип хмуро молчал. Как всегда, когда не хотел ляпнуть что-то не то. Осторожный мужчина.
– Полгода назад я б тя не оттолкнул.
– Что поменялось? Что…
И тут до нее дошло. Эсме затаила дыхание, глядя Рипу прямо в глаза.
– Знаю, я вам втирал, мол, в порядке. – Отстранившись, Рип поскреб металлической рукой могучую шею. – Что справляюсь. Я просто… не мог больш торчать в Логове. Хотелось свободы. Снова работать. Паршиво быть обузой. – Эсме заметила в его зеленых глазах голод. Зрачки Рипа расширились. Этот особый взгляд прояснил все, о чем ей следовало догадаться. Рип раздевал ее глазами, словно видя сквозь тяжелое бархатное пальто. – С другими женщинами не так уж плохо. Тока с тобой. Ты доводишь мя до ручки, Эсме. Я так тя хочу, до боли. А потом чую, шо голод вот-вот вырвется. Не желаю делать тебе больно. – Он решительно покачал головой. – Ни за что.
