— И все‑таки если все время идти за солнцем следом, то куда придешь? — задумчиво подперев подбородок ладонью, Лоре рассматривала идущее над лесом солнце.
Фил почувствовал, как перья на его спине зашевелились от ужаса, и, охрипшим от страха голосом, закричал:
— Мы пойдем через болото.
Не ожидавший такого подвоха, Оксидан утратил равновесие и грохнулся на спину, Лоре поперхнулась следующей фразой и теперь надрывно кашляла и даже довольно спокойный и выдержанный Коша залез от неожиданности в воду.
— Ты чего кричишь? — обиженно поинтересовался Оксидан, водворившись на прежнее место после третьей попытки. Лоре поддержала его полузадушенным хрипом, а Коша возмущенной струйкой дыма.
Но Фил благоразумно не обратил внимания ни на странную реакцию своих спутников, ни на заданный вопрос, и, приведя несколько доводов в пользу своего решения, закрепил успех своего решения идти через болото. Все трое слушали его внимательно и сосредоточенно, даже не пытаясь спорить. Во — первых, потому что поводов для спора никто не видел, а во — вторых, потому что Фил за все время их путешествия еще ни разу не ошибся (и не надо напоминать им придирчивый читатель о том, что Фил разрешил‑таки Лоре отправиться на поиски дедушки вопреки совету кузнеца и доводам собственного рассудка. В конце концов, Фил всего лишь дикая лесная птица, а не высоко учёный старец). Только у Оксидана было два возражения. Первое: Оксидан считал неразумным начинать путешествие через болото на пустой желудок, впрочем, начало любого путешествия на голодный желудок он считал глупым. И второе: гном советовал начать путь следующим утром, потому как клонившееся к горизонту солнце обещало им ночлег по пояс в воде, что Оксидана не впечатляло. Эти возражения были приняты единогласно, и за оставшееся до ночи время решено было найти через болото брод. То, что брод должен существовать им подсказывал предыдущий опыт, и этот же самый опыт советовал подыскать им некое подобие посохов. А потому Коша под руководством мудрого Фила должен был разнюхать им путь (а как это делают собаки, спрашиваю я вас в ответ на возмущенный возглас), а идущие рядом Оксидан и Лоре занимались поисками веток и палок, которые могли бы сойти за посохи. Вездесущее солнце удивленно наблюдало с неба за этой поисковой гармонией.
Когда солнце окончательно скрылось сначала за деревьями, а потом и за краем горизонта (ушло спать, как говорила Лоре, отдохнуть от тебя неуемной, как уверял ее Фил), поиски, увенчавшиеся половинным успехом, решено было прекратить до следующего утра. Половинный успех этот выражался в том, что Лоре удалось найти большую разлапистую ветку, которая после определенных усилий могла стать посохом, а Коша сумел разнюхать некое подобие брода, проложенного через болота то ли случайными путниками, то ли самим лесом, правда слишком глубокого. Так что было ясно, что Кошу придется нести на руках, если конечно он не предпочтет геройски утонуть или его не решат оставить на произвол на этом берегу. Впрочем, об этом никто даже и не подумал, включая и Лоре, которой предстояло нести нелегкого дракона, так как гному вода доходила до середины груди, и помочь он мог только в героическом потоплении огнедышащего кошмара. Фил, поддавшись внезапному порыву, решил научить дракона летать, справедливо рассудив, что зачем‑то же ему нужны прозрачные отростки на спине. Но то ли отростки были еще слишком слабы, то ли Коша слишком уж вжился в предложенную ему роль и отказывался учиться тому, что этой роли противоречило, но ни личный пример Фила, ни его подробные и обстоятельные объяснения теории и практики полетов результатов не дали. Коша смотрел на Фила внимательно, со своим извечным любопытством, но никаких попыток полететь не делал, а когда он начал дымить, пытаясь не зевать слишком уж сильно и в глазах его появилось немного осоловелое выражение, Фил осознал всю тщетность своих усилий и, махнув с горя крылом, разрешил дракоши присоединиться к их давным — давно мирно спящим спутникам.
