На протяжении всей своей истории человечество уделяло огромное количество энергии и проявляло удивительную изобретательность для того, чтобы достичь изменения состояния сознания. Эрика Буржиньон[247] в результате исследования 488 сообществ во всех частях мира обнаружила, что 437 из них обладали как минимум одной культурно обусловленной формой ИСС. Это означает, что 90 процентов мировых культур располагают одним или более ИСС, наделенных законным статусом. В племенных сообществах и восточных культурах они рассматриваются — почти без исключений — как священные и почитаемые состояния. Мистические или священные состояния сознания называются самадхи в йоге, мокша в индуизме, сатори в дзен-буддизме, фана в суфизме, руах хакодеш в каббале. На Западе они известны как мистический союз (христианский мистицизм), божественное состояние (Карл Юнг), пиковое переживание (Абрахам Маслоу), холотропный опыт (Станислав Гроф), космическое сознание (Ричард Бак) и поток (Михай Чиксентмихайи).
Сторонники западного рационального мышления считают ИСС маргинальными и даже патологическими, рассматривая их не только как изменения, но и как отклонения от нормы, а также не проводя различия между их дезинтегративными и интегративными формами и культивируя только основное состояние обычного сознания. Таким образом, Запад оказался застрявшим в одном состоянии сознания, не пользуясь потенциалом интегративных ИСС. Это можно перефразировать, используя терминологию экологии, таким образом: западная цивилизация со своей законно установленной практикой избегания трансцендентности является монокультурой, подобной кукурузному полю с низким уровнем биологического разнообразия, в противоположность покрытому цветами пастбищу других традиций. Тем не менее, эволюция предпочитает многообразие. Запад весьма подозрительно относится к ИСС, не имея институтов для непосредственного переживания священного и не понимая ценности интегративных качеств трансцендентных ИСС. Техники, позволяющие вызывать ИСС (и типичные в племенных культурах), превращены в чисто символические ритуалы, непосредственный опыт заменен верой, а живые ритуальные традиции прошлого сведены к окаменелым догмам. Между тем Запад мог бы извлечь выгоду из переоценки более глубокого уровня духовности, проявляя уважение к высшим структурам, живя в согласии с другими холонами (излюбленный термин Кена Уилбера, обозначающий системы, встроенные в совместные иерархии) и работая для достижения доступа к трансцендентным сферам. Это привнесение в западную культуру традиционной духовности получило название «архаического возрождения»
