Теперь я могу рассказать, как у нас все было.
Началось с того, что тотчас же после отъезда родителей наших, часа через два, мы спохватились, что Котлярова забыла оставить ключи от буфета. И мы, таким образом, остались без еды.
Я лично был против того, чтобы обратиться к старшему, к Яше, значит. Он меня обидел, сказал, что я употребляю слова, которые я не понимаю.
Но прошел час, прошло два часа, и мы проголодались. Мне лично приходилось уже голодать, когда я ушел один в лес ягоды собирать и собаки выхватили у меня завтрак. Но Котики и Кошечки не знали еще, что такое голод. Я уговаривал их как мог.
— Хлеб с повидлом вы теперь съели бы? — спросил я у них.
— Нет, — закричали они, — повидло мы не любим!
— Если так, значит, вы еще не голодны.
— А сухари?
— Нет, не хотим!
— Ну, значит, вы не голодны, — говорил я, — откуда вы вообще взяли, что вы есть хотите? У вас, может быть, что-нибудь болит, а вы думаете, что вам есть хочется?
Наконец я пошел к Яше и рассказал ему о нашем положении.
— Какие же вы, однако, глупенькие: надо было сразу мне сказать.
Но вдруг он задумался. Так, в задумчивости, простоял он минуты две. Он, должно быть, что-то придумал, потому что у него вспотели очки и он старательно вытирал их носовым платком. Странно, у него всегда потеют очки.
Он сказал как-то загадочно:
— Созови Котиков и Кошечек, я их накормлю. Потом я поговорю с вами.
Когда все было съедено, Яша поднялся и произнес коротенькую речь:
— Вам, конечно, известен наш лозунг: «Кто не работает — тот не ест». Верно и обратное: «Кто ест, тот должен работать…» Вам, Кошко-Котики, — продолжал он, — и товарищу Карлу придется теперь поработать в саду, в огороде, построить крольчатник. Завтра надо приступить к работе.
Ему всегда хочется что-нибудь придумывать, Яше. Ну, придумал он электрические звонки, и сам установил их во всех квартирах, устроил радио и другие там штуки, так это-таки дело. Но когда ночью у них что-то поет петухом, или — открываешь к ним дверь, а на тебя вдруг вода льется, словно из ушата, — это уже ни к чему.
Так как великие изобретения не каждый день удаются, то он часто придумывает неслыханные вещи. Для него первое апреля величайший праздник.
В этот день он обманывает всех встречных и поперечных.
Первого апреля он мне сказал:
— Ты знаешь, я величайший обманщик в мире.
Когда я сказал ему, что он слишком уж мнит о себе, он улыбнулся и сказал:
— Вот видишь, даже самого себя я обманываю.
Поработать в саду — построить крольчатник — это, конечно, очень хорошо. Но почему только мы должны это делать? А остальные? Я понял, что раз ключи от еды и всего прочего в его руках, то он может делать с нами что ему вздумается.
