Нам в достаточной степени известны сокровища старых дворянских библиотек тогдашнего времени. Если мы возьмем роккэновский перечень запрещенных, невышедших, сожженных рукой палача книг XVIII века, изгнанных с территории Франции, Англии и других европейских стран, то мы можем с уверенностью сказать, что эти книги более чем часто попадались на полках старинных дворянских библиотек, начиная с библиотеки Ростопчина в Москве, кончая библиотекой Юрия Лермонтова в Тарханах. И эти одинокие гнезда культуры на огромных пространствах России до сих пор производят впечатление загадочное, непонятное. Ведь книга «Философическая и политическая история европейских учреждений в обеих Индиях» аббата Рейналя появилась в России в таком полном и великолепном виде, в каком она потом не возобновлялась во Франции, где самый оригинал был сожжен палачом.
Бейль отмечает книги, найденные в библиотеке Ростопчина. Среди них в переплете с надписью «Святая библия» — рукопись на французском языке, «Книга, доказывающая небытие божие». И, как чудо из чудес, Бейль с восторгом рассматривает книжку графа Честерфильда. При свете пламени пожара Бейль впервые читал эту замечательную книгу, и чувство, испытанное им при чтении, напоминает биографу Бейля те страницы «Анри Брюлара», в которых Бейль рассказывает о казни Людовика XVI и чтении «Манон Леско».
В самом деле, сквозь облик завзятого авантюриста, бедового попа-расстриги, острого памфлетиста
XVII века проглядывает будущий буржуа, человек вполне реальный, опирающийся на собственный ум и силу своих житейских наблюдений и навыков. И как бы ни поучали его высоким идеалам нравственности и христианского смирения, он дает нам картины подлинных побуждений человеческого характера, которые создают нравы эпохи, настоящие картины социального быта. В этом сила «Манон Леско». И если маленький Бейль в день казни Людовика XVI читал эту книгу и не мог оторваться, то для нас его увлечение романом Прево столь же законно, как увлечение двадцатидевятилетнего Бейля книгой Честерфильда.
Лорд Стенгоп, Филипп Дормер граф Честерфильд (1694–1773) был одним из красноречивейших ораторов верхней палаты Англии. Он был дипломатом, государственным секретарем и имел огромный успех з светской жизни. Биографы сообщают о чрезвычайно счастливой обстановке его жизни, забывая при этом, что Честерфильд был универсальным дилетантом и разочарованным скептиком своего времени. Именно эта незаинтересованность в своих делах, отсутствие страстного увлечения своей жизнью и жизнью своего общества давали тот эфемерный блеск Честерфильду, который казался пленительнее подлинного увлечения большого ума. Ничего не доводя до конца в личной своей жизни, не имея устремления решительно ни к чему, этот своеобразный человек, который, казалось, не создан был для семейной жизни, имел любовницу тайком от семьи. От нее у Честерфильда был сын, которого он любил более нежно, чем полагается лорду и государственному деятелю, и которого вынужден был скрывать в силу лицемерной морали английского «света».
