В Италии он проходил школу военной деловитости. Он был участником организационной работы наполеоновских штабов, и, как ни старался затушевать значительность своей работы легкомысленными самохарактеристиками, все же историку приходится констатировать педагогическое значение этих первых соприкосновений с бонапартовской армией.
Прежде всего Бейль столкнулся с разнообразнейшими характерами наполеоновского офицерства. Наполеон еще не был императором. В войсках оставалось много волонтеров и героев эпохи Конвента и ранних битв за освобождение Франции от интервентов. Это были грубые весельчаки, атеисты, рубаки — «сабреташи», как их называли. Они не стеснялись ни в женских монастырях, ни в миланских салонах. С грубоватым смехом и песнями переходили эти люди
с одной артиллерийской позиции на другую, из одной таверны в другую, из одного публичного дома в другой. Бейль был вместе с ними. Он в достаточной мере распустился, приобретая вместе с военными навыками военно-холостяцкие замашки. На первых порах ему пришлось познакомиться с кабинетом случайного врача. Но упоение рано пробудившейся чувственностью вскоре перестало увлекать Бейля. Он очень быстро отделался от болезни и болезненных увлечений и стал записывать в дневники свои впечатления и наблюдения, не выделяя себя из числа объектов своего беспощадного анализа. И он отмечал насмешливые и скептические фразы «стариков» из армии Брюна. Они шептали, что не так уж благополучно все, что карьера зарвавшегося генерала может оборваться внезапным поражением и что судьба Франции поставлена на карту.
В штабах первого консула было рискованно говорить о старинных пергаментах дворянских грамот. Аристократия, служившая у Наполеона, была скромна и вела себя тихо. Иное дело генералы от революции. Они воровали в интендантствах, скупали старинную мебель, загромождали обозы награбленным имуществом. Они уже мечтали о титулах, наподобие старых вояк королевской Франции, и заблаговременно перенимали черты дворянской роскоши, бытовые особенности маркизов, графов и герцогов. Лишенные подлинного вкуса, они по-купечески сорили деньгами, чтобы показать свой блеск. В то время когда лорды Англии считали возможным одевать в мишуру и позументы своих выездных лакеев и форейторов, а сами носили скромное платье, молодые наполеоновские генералы не знали, на какое место нацепить еще золотой галун или бриллиантовый аграф. С галунами и позументами, в широкой шляпе, разодетый как петух, разъезжал на коне Иоахим Мюрат, сын трактирщика, герой наполеоновских походов 1796 года, прямой помощник Наполеона при разгоне Совета пятисот. В год появления Бейля в Милане он только что женился на сестре Наполеона.
