Двоюродный брат Бейля Ромен Коломб в записках говорит о политических колебаниях Бейля, о неясности его идеалов и стремлений. Подготовляя издание собрания сочинений Анри Бейля, господин Ромен Коломб стремился всячески измерить политическую революционность Бейля своей собственной гренобльской меркой. Вся последующая французская критика, а за ней многие русские историки и псевдоисторики шли по пути истолкования Стендаля как аристократа, бонапартиста, эстета и сноба.
«Анри Брюлар» — автобиография Стендаля — рисует нам детство Бейля совершенно иначе. Одиннадцатая глава рассказывает о том, как после опубликования «Закона о подозрительных» в город Гренобль осенью 1793 года приехали граждане Амар и Мерлино, представители народа. 10 декабря 1835 года Бейль записал:
«Это были два представителя народа, прибывшие в один прекрасный день в Гренобль и опубликовавшие через некоторое время список ста пятидесяти двух основательно заподозренных контрреволюционеров, а затем трехсот пятидесяти просто подозрительных лиц, взятых под наблюдение…
На мою семью опубликование этих двух списков подействовало, как удар грома».
С нескрываемым восторгом воспроизводит Бейль впечатление первых минут детской свободы, когда ненавистный контрреволюционер — отец — попал в тюрьму. Двадцать два месяца он числился в списках и сорок два дня провел в тюрьме.
Десятилетний мальчик, заложив руки за спину, заявляет отцу: «Амар внес тебя в список лиц, подозреваемых в том, что они не любят Республику. А я не сомневаюсь в том, что ты ее не любишь». При этих словах все покраснели от гнева, и меня чуть не отправили под замок в мою комнату. Меня бойкотировали, со мною не говорили. Я думал: «Это же настоящая правда — то, что я сказал. Отец похваляется своей ненавистью к новому порядку вещей… Какое же он имеет право сердиться?»
Следующим актом своеобразной гражданственности десятилетнего Бейля было так называемое «письмо Гардона». Священник, снявший с себя сан, гражданин Гардон, всей душой отдавшийся революции, организовал детский батальон «Эсперанс» по типу спартанских военных школ молодежи. Военные игры, лагерные стоянки, дефилирование на площадях с песней Марсельского батальона — все это произвело сильнейшее впечатление на молодого Бейля, которого тщетно старались не выпускать из комнаты. И вот он взял лист бумаги, не похожий на обыкновенные ученические листы, и от имени Гардона написал уверенным, взрослым почерком предложение своей семье послать юного Анри Бейля в Сент-Андре для зачисления в «Батальон надежды». Тетка Серафия поручила департаментскому писарю Турту сличение почерков. Бейль записывает это событие и новую ссору с отцом и теткой:
