— Двое, — сказал я.
— Опять ошибка, — сказал Тобиас. — Один, наследный принц Дариус. Было двое, но четыре года назад младший сын, принц Джерон, пропал во время путешествия по морю.
Коннер бросил хлеб Тобиасу, а потом сказал мне:
— У тебя авенийское произношение, ты родился не в Картии. Что привело тебя из Авении?
— Этот приют оказался самым далеким местом, куда мне удалось убежать от родителей, — ответил я.
— Значит, твои родители живы?
— Я даже не пытался узнать о них, — сказал я. — Я знаю, что я один в целом мире.
— Авения — жестокая страна, — заметил Коннер. — Если они не умерли от болезней, наверняка достались бандитам. В Авении немногие доживают до старости.
— Считайте меня сиротой, — сказал я, — без семьи и родины. Верность Картии — обязательное условие?
Коннер кивнул.
— Да, обязательное. Тебе будет сложнее выучить все об этой стране, чем Родену и Тобиасу, которые знают все с детства. Ты готов учиться?
Я пожал плечами:
— Расскажите о регентах.
За эти слова я был награжден куском хлеба, а потом Коннер сказал:
— Я один из двадцати регентов, хотя и младший. Мой отец обладал большим влиянием при дворе, и после его недавней смерти я унаследовал его положение. Тринадцать регентов получили свое место по наследству, остальные семь — за особые заслуги перед королем. Трое регентов — женщины, двое — старики, чьи сыновья ждут не дождутся их смерти, чтобы занять их места. На каждого из регентов при дворе приходится по пять человек из картийской знати, мечтающих, чтобы те впали в немилость и их заменили другие. Все регенты преданы королю на словах, но немногие — на деле. Все они не скрывают, что сами хотели бы сесть на трон.
— И вы тоже? — За этот вопрос Роден хлеба не получил.
Коннер сжал губы, потом сказал:
— Как я уже говорил, я младший из регентов. Мне нет смысла стремиться к трону. Он перейдет от одного к другому сотню раз, пока я стану достаточно сильным, чтобы занять его.
— Он не спросил, получите ли вы трон, — уточнил я. — Он спросил, хотите ли вы этого.
Коннер улыбнулся.
— Есть ли хоть один человек, который, склоняясь перед троном, сам не мечтал бы занять его? Скажи-ка мне, Сейдж, ты хоть раз, лежа на жестком полу в приюте и глядя на звезды сквозь дыры в крыше, мечтал о том, чтобы стать королем?
Этого я не мог отрицать. Да и Роден с Тобиасом тоже закивали. Ночью, перед тем как уснуть, все приютские дети предаются мечтам о лучшей жизни, и такие мысли посещали нас.
Коннер продолжал урок:
