— Он заботится о старике Джонни как об отце родном, — закончил свой рассказ папа. — И притом, Каролина, ты же знаешь, как мы сами ему обязаны.
Все помнили, как вечером, на закате, Большой Джерри, появившись верхом на своем белом коне, помешал подозрительному незнакомцу к ним приблизиться.
— Ну ладно, — сказал папа, медленно вставая из-за стола, — пойду в лавку продавать рабочим пули и порох. Надеюсь, Большой Джерри сегодня не вернется в лагерь. Даже если ему вздумается всего лишь навестить старика Джонни и поставить свою лошадь в конюшню, рабочие могут его застрелить.
— Да что ты, Чарльз! Неужели они так сделают? — испуганно воскликнула мама.
Папа нахлобучил на лоб шляпу.
— Тот, который больше всех возмущается, уже убил одного человека. Он тогда дешево отделался, доказав, что действовал в целях самозащиты, но все равно свой срок в тюрьме отсидел. А Большой Джерри в прошлую получку обыграл его до нитки. Открыто напасть на Большого Джерри он не посмеет, но если представится случай, подстрелит его из засады.
Сказав это, папа ушел в лавку, а мама с озабоченным видом принялась убирать со стола. Лора мыла посуду и думала про Большого Джерри и про его белую лошадь. Она много раз видела их в темно-бурой прерии. Большой Джерри всегда был в красной рубашке и с непокрытой головой, а его белая лошадь никогда не знала ни седла, ни уздечки.
Папа вернулся из лавки уже затемно. Он сказал, что человек десять с заряженными ружьями караулят конюшню.
Лагерь спал. Ни в одном окне не было света. Низких темных бараков почти не было видно, и только тот, кто знал, в какую сторону смотреть, мог различить сквозь непроглядную тьму их смутные тени. В темном бархатном небе над бесконечной черной прерией мерцали звезды, смутно отражаясь на глади Серебряного озера. Холодный ветер что-то шептал в темноте, и словно от страха шелестели травы. Лора посмотрела, прислушалась и, продрогнув, торопливо вернулась в хижину.
Грейс уже спала, а Мэри и Кэрри укладывались в постель. Папа повесил на гвоздь шляпу и присел на скамейку, но сапоги не снял. При виде Лоры он встал, надел куртку, застегнул ее на все пуговицы и поднял воротник. Лора молчала. Надев шляпу, папа бодро сказал:
— Ложись, Каролина. Меня ждать не надо.
Когда мама вышла из-за занавески, папы уже не было. Она выглянула за дверь, но он исчез во тьме. Постояв с минуту в дверях, мама обернулась и сказала:
— Пора спать, Лора.
— Пожалуйста, позволь мне тоже дожидаться папу, — взмолилась Лора. — Мне совсем не хочется спать.
