В хорошем оружии, особенно, созданном Творцом, несколько месяцев, а то и лет работы, душа мастера. Сталь — честна и я не боюсь ее. Меч Адера, опасно упирающийся в меня, мог стать смертью, а мог — спасением. Он дышал человеческими чувствами. В Запретном Краю не найти и кусочка стали, у них всякие другие металлы: серебро, железо, золото. Но не сталь, пропитанная жаром, потом, трудом и огнем. Она не переносит рядом, и не принимает на клинок никакого колдовства, и спокойна только в человеческих руках. Меч, в любых других обстоятельствах грозное оружие, неожиданно оказался единственной возможностью оправдать себя.
Никто в комнате не произнес ни слова. Я молчала потому, что оправдываться под горящими ненавистью взглядом во-первых бесполезно, во-вторых — глупо. Адер — зная, как нелепо и фальшиво объяснять обреченному, как и за что именно ему предстоит умереть. Остальные же не решались вмешаться в наше молчаливое столкновение, словно боясь подтолкнуть кого-то из нас к действию, а может, и не до конца осознавая происходящее.
Медленно и плавно, стараясь лишний раз не вздохнуть даже, я положила сначала одну, а потом другую ладонь на меч, сжимая ими серебристую полосу и осторожно, очень осторожно стала потихоньку отодвигать ее от собственного горла.
Серый, столько лет воевавший с Тварями и их создателями, не мог не понять, что именно я сейчас демонстрирую ему и всем находящимся в комнате. Холодное бешенство и злость стали уходить из его глаз, подчиняясь голосу разума, по мере того, как мои руки спокойно держали лезвие, не испытывая при этом никакой боли.
Конечно, есть обряды, не требующие ни Дара, ни той грязной силы, которую получают перешагнувшие Грань. Из тех, например, что сегодня проводили девушки, или несколько дней назад сотворила я. Обереги, которые хозяйки поют новому дому, клятвы скрепленные кровью, да мало ли их. И уж во всяком разе сталь не может различить чистоту намерений, отделить доброго человека от дурного. Она лишь сообщала сейчас во всеуслышание, что я не принадлежу к жителям Запретного Края, заявляла, что не чует во мне врага. Хотя я знала, стоит мне порезать руку, и капли моей проклятой крови зашипят на стали, являя миру совсем другой результат.
И Адер поверил своему мечу. Опустил оружие. Я больше не видела перед собой взбешенного воина, лишь усталого человека, на которого в отсутствие Лорда свалилась непомерная ответственность за всех обитателей замка, и он, надрываясь под этой ношей, мечтая вернуться к привычному порядку вещей, пытался сделать все правильно. Я понимала, что ненависть его к любым порожденьям Тьмы оправдана, здесь каждый имеет к ним личные счеты, но все же, хотелось в его глазах не относиться к исчадиям зла. Я даже себе не признавалась до сегодня, насколько важно для меня мнение этого седого, битого жизнью воина. Как-то неуверенно Адер поднял руку ко лбу, провел по нему, откидывая назад волосы, выдав этим жестом свою растерянность, и почти мирно спросил:
