Таким образом, наступление на права геев (которых у ЛГБТ практически и не было) не ограничивается данной социальной группой. Это только манок для привлечения союзников по контрреволюции, да простит читатель такое обращение к риторике 1917 г. Но если идет в ход риторика традиционных ценностей, существующих до ВОСР, то логика требует назвать борьбу за возвращение к тому, что было, контрреволюцией. Так как по форме правления, по структуре производственных отношений СССР не отошел от традиционных обществ (отношения «господин – раб» сохранялись, пусть и в своей советской специфике), то никто и не требует возвращения старых форм правления. Никаких новых форм правления после 1917 года в России не изобретали: генсек, президент или монарх – существенной разницы нет. С точки зрения политического режима, общество остается тоталитарным. Изменения стали происходить в частной, а не общественной сфере. Именно на частную сферу сейчас и идет наступление контрреволюции.
Наступление на права ЛГБТ, на репродуктивные права женщин, на право детей на информацию отражает страх общества перед приватной сферой, которая в России стала осознавать свою легитимность, когда люди начали понимать, что частная жизнь дороже планов пятилеток. В переломные времена семья, а не общественная сфера, является главным ресурсом человека.
По окончании периода застоя по телемосту с Америкой было сказано, что в СССР секса нет (имелась в виду реклама, но потом это утверждение обрело самостоятельное существование). И как бы смешно это ни звучало, но секса как темы для проговаривания, как явления культуры, встроенного в дискурс приватной сферы, – такого секса у нас действительно не было. Эта тема оставалась запретной. Сексуальное «просвещение» в России началось с газеты «СПИД-инфо». Но это было, скорее, не просвещение, а освещение той мерзости насилия и безграмотности, которые царствовали на постсоветском пространстве. Поэтому называть «сексуальной революцией» процессы, идущие в сфере сексуальности в начале 1990-х в России, видимо, не следует – революции не спускаются сверху. А в 90-х гражданам именно разрешили, позволили как бы ВСЁ, и многое, существующее до этого под покровом молчания, действительно, повылезало. Но просвещения не случилось, в первую очередь, потому, что его не пустили в школу.
И теперь на отсутствующую сексуальную революцию начала наступление сексуальная контрреволюция в лице РПЦ МП и всех сторонников «традиционных русских» ценностей. Они ополчились на приватную сферу жизни тех россиян, которые в протестной активности стали обретать силу и голос. Вышедшие на Болотную и дальше, граждане вышли из приватной сферы, сферы частной жизни индивидов. Граждане вынесли свои личностные наработки в сферу публичного и потребовали соответствия: их чести и достоинству – честную и достойную власть! Их свободе и толерантности – свободу мысли и правовое пространство государства. И тут власть возмутилась по-настоящему и нашла себе сподвижника в лице РПЦ. И начала наступление на «распоясавшуюся» приватную сферу. Как сказал патриарх Кирилл: «Борьба идет именно за то, чтобы переформатировать Россию. И, конечно, все те, кто пытается это сделать, в первую очередь сталкиваются с Русской церковью. Она стоит как твердыня, как крепость». Переформатировать хотели Россию с ценностей общественной сферы на ценности приватной жизни, где интересы человека, индивида, личности ценятся больше, чем интересы гражданина, и где гражданин обладает такими правами, которые соответствуют его чести и достоинству. Не получилось. Власть и РПЦ вовремя заметили «опасность» и мобилизовались.
