Я помнила его голос, его учтивый тон и его фотографию в «Додз», детали его биографии (Итон и Брейзеноуз-колледж, получил право адвокатской практики). Мы были на разных социальных ступенях. Он богат и красив, член парламента, какой-то там министр, его карьера идет вверх, он становится с каждым годом все влиятельнее, а я невидимка, я из той когорты женщин, на которых не обращают внимания, о нашем существовании не знает большинство людей в 90-х годах ХХ века. Но так быть не должно. В 90-х годах прошлого века – да, но не сейчас. Не шестьдесят лет спустя, после того как все женщины получили право голоса, после успеха движения суфражисток, когда все профессии стали доступны и скоро женщины добьются равной оплаты труда. Мы есть, и нас тысячи. Мы ложимся спать в одиночестве и встаем в одиночестве, едем на работу на автобусе или в метро, едим сэндвич на ланч в одиночестве или с другой такой же женщиной, возвращаемся на автобусе или на метро в крохотную квартирку или в комнату. Самым крупным событием недели для нас является поход в кино вместе с соседкой по квартире. В нашей жизни мало мужчин или совсем нет, потому что мы их не встречаем. Мужчины на работе женаты, или обручены, или состоят с кем-нибудь в гражданском браке. У всех нас, конечно, был, по крайней мере, один роман или интрижка на две-три ночи с женатым мужчиной, но чувство вины или страх разоблачения так быстро лишал нас его общества. Выходные, которые так много значат для семейных людей, для тех, у кого есть любовник, муж и семья, – это наши худшие дни, а вечера – худшее время дня. Конечно, ни одна из нас не отличается красотой, ни одна из нас не обладает той живостью и обаянием, что так нравятся мужчинам. Когда наш возраст приближается к тридцати годам или немногим больше, мы понимаем, что для нас не осталось свободных мужчин, и детей не будет, разве что в их рождении помогут два или три вечера, проведенные за барной стойкой. Не думаю, что Айвор Тэшем обращал внимание хоть на одну представительницу нашего безликого племени, не считая таких случаев, как мой, когда его интересовало, можем ли мы обеспечить алиби для его замужней подруги, когда она приедет погарцевать по его спальне в высоких сапогах на шнуровке и сорочке с оборочками.
Я только собиралась набрать его номер, как зазвонил телефон. Я надеялась, что это Джерри, но, разумеется, это была мама. Как прошли похороны?
– Прошли, – ответила я. – Чего ты ожидаешь?
