Потом — перешептывание буков, бреющий полет ласточек или летучих мышей, потрескивание лампы, зудение трансформаторов и сдавленный женский стон внутри. Мужчина над ними, его тень, перерубленная на уровне бедер, падала на террасу, сказал высоким, болезненно-насмешливым голосом, что Спранге не стоит понапрасну беспокоиться. Собрание будет замечательным, никто не останется в стороне.
Учитель с такой силой подавил в себе неожиданный взрыв хохота, что у него заболела диафрагма, и в какое-то мгновенье ему захотелось выскочить из рододендронов, раскинув руки, и закричать «Э-ге-гей!», однако, как будто предупреждая его выходку, маленькая, тонкая мальчишеская рука сжала его запястье. Как в те четыре-пять раз, когда с ним происходило нечто подобное — кто бы ни был рядом, полицейский, сержант или друзья, — учитель автоматически напряг мышцы, дабы продемонстрировать свою несокрушимую силу и вполне дружески внушить нахалу уважение к его физическому превосходству. Рука разжалась. С террасы доносились голоса двух мужчин. Дыхание, пощелкивание языка, шорох одежды. Они никогда не уйдут. Внезапно возобновились сдавленные, глухие, полощущиеся в горле стоны, это был голос женщины, которая испытывает боль, но не может громко кричать, будто чья-то рука зажимает ей рот. Статуи на газоне, среди которых было несколько алюминиевых, поблескивали в обступившей их темноте. Учителю, стоявшему в неудобной позе, в икру впилась судорога, ему не на что было опереться, кроме как на плечо мальчика, но это было исключено. Он попытался перенести центр тяжести на другую ногу, и, потому ли что он шевельнулся, а может, еще почему, мальчик опять схватил его, на сей раз за обе руки, и это, вероятно, помешало им вскрикнуть, ибо сзади по гравиевой дорожке с громким топотом и сопением прямо на них неслось рогатое чудовище, его копыта дробили и взметали вверх осколки гальки, вот уже тьму прорвала травянисто-зеленая морда, извергающая пар. Бешеная корова не замедляла бега, ящер несся на них. Мальчик издал вопль и выскочил на свет, потом вновь нырнул в темноту, помчался по буковой аллее, учитель, неуклюже и забавно припадая на одну ногу, последовал за ним. На бегу мальчик беспрерывно кричал:
— Белла, Белла, пошла, пошла, сюда!
Учитель, восхищаясь им, думал: «Мы двое злых как черти крестьян, которые ловят сбежавшую скотину, хитро придумано, как это он сразу сообразил!» Ритмично дыша и уже спортивным шагом, они добрались до привратницкой, темной и безжизненной, у главного входа с двумя колоннами и каменными львами, и тут силы оставили их, они перешли на медленный шаг и, с трудом переставляя ноги, поплелись вдоль бесконечной стены, способной скрыть кого и что угодно.
